Один в поле воин
Шрифт:
Головин сначала не понял, откуда полицейский считывает его данные, однако потом заметил над его правым глазом крохотный рефлектор, который крепился к шлему и проецировал информацию прямо на сетчатку одного из глаз.
Подъехала карета скорой помощи, санитар с манипуляторным блоком вышел из кабины и, приложив тестер ко лбу женщины, стал смотреть на его показания. В этот момент женщина очнулась, и санитар помог ей подняться.
Головин, воспользовавшись случаем, зашагал прочь, всё ещё чувствуя в ногах слабость. Ну, с чего он взял, что все полицейские города только и думают, что о его фальшивой обувной лицензии?
Ну, бред же.
Захотелось принять какую-то таблетку, вроде «белой ромашки», но послабее. Чтобы расслабило, но не увлекло в бездну. Вот Фредди любил пожёстче, поскольку, как он говорил, свой этап романтической лёгкости уже прошёл и теперь его это уже не пробирало.
Вот и знакомая неброская вывеска, а под ней – дверца, от которой у Головина даже имелся персональный ключ.
Когда он прикладывал его к функциональной пластине, Ахмед знал, что пришёл его нелицензированный помощник.
Проверкой документации должны были заниматься авторизованные компании, однако Ахмед пользовался только визирным оттиском с голограммой одной из таких компаний. За это он платил не такую большую сумму, в какую ему обошлась бы проверка профессиональными ретесторами. Плюс копейки для Головина, итого – мошенник оказывался в большом выигрыше.
Правда, это был риск. Головин знал, что его работодатель уже дважды лишался «своих людей», которые за деньги передавали ему дубликаты визирных оттисков своих компаний. Но самому Ахмеду пока везло.
Открыв дверь, Головин начал спускаться по лестнице, позади негромко сработал автоматический замок.
С запозданием зажглось освещение, и те пару секунд, что Головин спускался в темноте, напомнили ему о недавнем путешествии с проводником.
От этих воспоминаний даже передёрнуло. Впрочем, здесь Головину был знаком каждый поворот, и он мог пройти вовсе без освещения, но вот снова стало светло и запахло дешёвым упаковочным пластиком – здесь у Ахмеда была большая фасовочная линия, где он перелопачивал крупный опт в мелкий. Что именно – Головин не знал. Его это не интересовало, поскольку он имел дело только с цифрами.
Выйдя в зал, где грохотали упаковочные автоматы, Головин увидел в дальнем конце Ахмеда, который разговаривал с каким-то своим сотрудником. Однако он заметил Головина и махнул ему, указав на застеклённую звуконепроницаемую дверь офиса, на которой было написано: «продажа, доставка и пр.».
Чего именно доставка и продажа – не уточнялось, однако имелся номер диспикера Ахмеда.
Головин зашёл в офис, и едва закрылась дверь, исчезли не только стрекот упаковочных машин, но и запах упаковочных материалов.
Головин привычно сел за терминал в углу, которым, видимо, пользовался здесь только он, поскольку каждый раз на панели ввода он обнаруживал тонкий слой пыли.
Оказавшись на стуле, Марк привычно отставил в сторону левую ногу, поскольку стул был поломанный и заваливался влево. Правда, в этот раз он стоял крепко, и Головин, осмотревшись, даже ощупал обивку. Этот стул оказался почти новым, но той же модели, что и прежний.
Открыв панельку на подлокотнике, Головин улыбнулся, тут даже настройка работала и не нужно было подкручивать винты вручную.
Выбрав «единичку», он почувствовал, как механизмы послушно установили настройки прежнего хозяина, скорее всего, женщины невысокого роста, и Головину хотелось думать, что она была красавицей.
В офис стремительно вошёл Ахмед. Как всегда, румяный и деятельный.
– Ну, как тебе новый стул? – спросил он, улыбаясь.
– Удобно, – кивнул Головин, включая самонастройку и предоставляя маленькому процессору самому рассчитать оптимальное положение спинки и сиденья.
– Ну, работает? – спросил Ахмед, вставая рядом.
– Да, – кивнул Головин и включил на терминале предварительный просмотр.
На экране открылся документ с отчётами, а затем страницы начали сменяться во всё ускоряющемся темпе.
Головин сам настроил этот режим – так ему было удобнее.
Наконец, на мониторе уже ничего нельзя было различить, по крайней мере, на взгляд Ахмеда, однако Головин смотрел не мигая и, дождавшись, когда цикл закончился, вздохнул, готовясь запустить повтор.
– Ну что? – спросил Ахмед.
– Что-то есть.
– Много?
– А вам какая разница, вы же мне не за количество найденных ошибок платите.
– Я другую программу применял…
– Какую другую? «Эн-плюс»?
– Нет, это всё тот же «торс», только не совсем это самое…
– Левая лицензия?
– Да.
– Не думаю, что это как то повлияет, – пожал плечами Головин, невольно пошевелив пальцами ног в ботинках, – ну ладно, не отвлекайте меня, а то мне ещё сегодня на занятия.
– Да-да, извини, – согласился Ахмед и, отойдя к стене, опустился на ящик из-под упаковочного автомата.
Он очень любил наблюдать за тем, как Головин тестирует его отчёты. Это выглядело каким-то чудом – смазанные изображения пролетающих страниц на экране, а потом – раз, и его помощник выписывает, где и какие ошибки в расчётах.
Причём случалось, Головин находил не только ошибки самого Ахмеда, но и последствия сбоев в программе «торс», которой тот пользовался.
Вот и сейчас на экране мелькали страницы, а Головин лишь сосредоточенно смотрел на этот документный шторм.
В начале их сотрудничества Ахмед даже пытался снизить цену за такой труд на том основании, что Головин практически ничего не делает – просто сидит и смотрит.