Одиннадцать друзей Лафейсона
Шрифт:
– Все хорошо, Локи. Запомни, что между нами все нормально, мне просто нужно побыть немного одному.
– Столько, сколько потребуется, - привстав на носочки, Лафейсон прикоснулся губами ко лбу Тора. – Пошли в дом, время уже позднее.
Стоя под обжигающими струями воды, Тор старался ни о чем не думать, но мысли сами лезли в голову, выводя очередную теорию на счет личности Лафейсона. Этот человек был настолько же открыт, насколько загадочен. Наоми правильно выразилась о своем сыне – «сплошная крайность». Для Локи не существовало понятий «нормально», «удовлетворительно», «наверное» и «возможно». В его голове были либо «да», либо «нет» и Тор окончательно убедился в этом, выйдя из ванной комнаты не менее чем через сорок, а то и пятьдесят минут раздумываний, и увидев в своей кровати зарывшегося в одеяло и подушки спящего
Подумав еще с несколько минут о том, что лучше сделать в данной ситуации, Тор сдался. Одинсон никогда не отрицал, что скучает по Локи, что сколько бы этот ненормальный не приносил ему нервотрёпки, Тор хочет, чтобы так было всегда. К тому же, опираясь на мелодраму произошедшую между бывшим любовником его шефа и самим Лафейсоном, Тор мог с уверенностью сказать – что бы не вытворял Локи, но он ценил своего телохранителя и любил. Как обычно по-своему, конечно же, но любил.
Присев на край кровати, Тор не смог отказать себе в удовольствии прикоснуться к спящему и мирно посапывающему телу, проведя линию указательным и средним пальцем по столь полюбившейся татуировке на позвоночнике. Прощупывая подушечками пальцев каждый позвонок, Одинсон представлял то время, когда Локи вернули из Франции, когда целый год он был прикован к кровати, без возможности встать, когда врачи твердили ему, что его травма слишком серьезная, что нужно рассматривать вариант того, что Локи, возможно, больше никогда не сможет ходить, а он встал. Перед глазами встали картины темной больничной палаты, как Локи смотрит в окно, наблюдая за переходом света от фар проезжающих машин, и тихо ненавидит все, что происходит. Ненавидит себя, ненавидит Марка, ненавидит свою работу, судьбу и жизнь, но именно это его и подстегнуло. Боль дала Лафейсону неплохой пинок для того, чтобы прекратить верить всему, что говорят врачи и не сдаться, а жить дальше, не смотря на то, что совершенно не хочется, и только тогда до Тора дошло…
Рискуя своей жизнью, Марк спас Локи, и Лафейсон в ответ не мог просто так сдаться, несмотря на то, что между ними случилось. Нет, он не был благодарен, он просто не мог поступить с Сореном так, как он поступил с ним. Вопросы чести для Локи всегда были на первом месте, даже выше гордости и эгоизма, и именно это Тор и полюбил в своем шефе. Именно этим он восторгался. Да, Лафейсон лгал, постоянно что-то скрывал, но если вопрос заходил о чести, то можно было даже не сомневаться, что Локи сделает все правильно и с умом.
– Прости, - приглушенный подушками голос Локи вывел Тора из размышлений. – Я очень соскучился по тебе. А еще внизу немного холодно.
– Не оправдывайся.
– Разреши мне остаться.
– Я не твой начальник, чтобы что-то разрешать или запрещать.
– Но у тебя же есть мнение на этот счет, - оперевшись на руки, Локи устроился в сидячее положение напротив Тора.
– Я все равно не смогу его преобразить в слова.
– Я хочу остаться, не прогоняй меня.
– Хорошо, - Одинсон хотел встать с кровати, чтобы обойти и улечься на свою сторону, но Локи вернул его на место и повернул к себе спиной.
– Это я виноват, - смотря на увечья, принесенные электрическим током, Локи решил выдать свой очередной секрет. – Они знали, что мы придем, я их предупредил, - повернувшись через плечо, Тор уставился на своего шефа ошарашенными глазами. – Вы должны были забрать Бартса и уйти, а я остаться с ними. Был план, но вы его порушили. Прости меня, я не хотел… Я могу объяснить.
– Хватит на сегодня объяснений, - прижавшись лбом к затылку Тора, Локи зажмурил глаза.
– Больше никакой лжи, Тор. Я клянусь тебе, ты… Ты нужен мне. Когда ты лежал там и не дышал, я подумал, что это все. Если бы ты не выжил, то мне пришлось бы поубивать их всех, а после пустить себе в лоб пулю, так как пожизненного в заточении я бы не вынес… Особенно зная то, что тот, кого я… Кого я люблю, погиб из-за меня.
– Успокойся, - положив ладонь на шею Локи, Тор прижал его к своей груди. – Я же здесь. Все в порядке.
– Ты хотел правду, так вот она – я боюсь за тебя, Тор. Ты практически единственное, что соединяет меня с нормальной жизнью, и если тебя не станет, то скоро наступит и мой конец, так как я не буду ведать, что творю.
– Прекрати. Я могу попросить тебя об одолжении?
– Конечно. Все, что угодно.
– Ты постоянно говоришь. Помолчи немного, хорошо?
В
– Остановись, - тихо прошептал Тор. – А то тебе ничего не достанется.
– Я могу и потерпеть.
– Прекрати, не надо строить из себя великомученика и наказывать себя, - вновь притянув к себе Локи, Одинсон уложил растрепавшиеся волосы шефа ему за уши. – Чего ты хочешь?
– Тебя.
– Нет, как именно ты хочешь?
– В первый раз в жизни, я не знаю.
– У меня есть идея, - неоднозначно посмотрев на Локи, Тор поднялся с кровати и стал что-то искать. – Отлично, - протянув Лафейсону широкую атласную ленту, телохранитель немного прищурился и улыбнулся. – Завяжи себе глаза и жди, я скоро приду.
– Что ты?..
– Ты веришь мне?
– Да.
– Тогда сделай то, что я прошу. Тебе понравится.
Затянув узел ленты, Локи наощупь уложил два одеяла по бокам от себя, положил голову на подушки и принялся ждать. Мысли о том, что собирается сделать Тор, не давали ему покоя, и руки сами потянулись к возбужденной плоти. Лаская себя медленными и рваными движениями, Лафейсон услышал, как дверь открылась и в голове промелькнула мысль о том, что в доме есть не только они с Тором, но худший вариант отпал сразу же, когда раздался негромкий звук от предмета, который его телохранитель принес с собой, а после теплые и такие знакомые руки провели по обнаженной груди до самого низа туловища. Нагретый воздух комнаты затруднял дыхание, особенно когда Тор навис над Локи и начал покрывать поцелуями низ его живота.
– Ты опять нагрелся, словно батарея, - проговорил Одинсон у самого уха своего шефа. – Я хочу немного охладить твой пыл. Только будь тише, не хочу завтра краснеть перед твоей матерью.
– О, она только рада будет.
Схватившись за одеяла и сдерживая громкий стон, Локи сильно выгнулся всем телом, когда его кожи коснулся лед, и только тогда до Лафейсона дошло за чем же ходил его телохранитель. Тор медленно провел кубиком льда от самой шеи до низа живота своего шефа, и к концу пути кубик практически растаял, оставив за собой дорожку уже нагревшейся воды. Локи дышал часто, сбивчиво, пытался привести мысли в порядок, но ничего не выходило. Отсутствие зрительного контакта сыграло свою роль, и кожа стала более восприимчивой к прикосновениям, а особенно к столь сильному контрасту температур.
– Как тебе?
– Боже… Это… Это что-то потрясающее.
– Знал, что ты оценишь.
– Такого у меня никогда не было.
– А если я сделаю так?
Приложив очередной кубик к соску Локи, Тор поймал его немой стон поцелуем, который Лафейсон так старательно сдерживал. Кожа Локи в один миг покрылась мурашками, когда Одинсон решил окончательно довести своего шефа, прильнув горячими губами к другой стороне его груди. Все, чего Локи хотелось, так это вцепиться в своего телохранителя, взмолиться о том, чтобы эти сладостные муки прекратились, и чтобы он, наконец, взял его тело и позволил кончить, так как ощущения в паху уже зашкаливали до предела.