Одиннадцать
Шрифт:
– А гвозди зачем? – спросил Володя, перематывая веревку через локоть и кисть большими кругами.
– Мало ли, может, табличку с объявлением приколотим, что мы были здесь.
Володя улыбнулся.
– Нет, серьезно?
– Если серьезно, может самолов какой-нибудь смастырим. Чтоб не возвращаться.
– Понятно, – Володя закинул кольца веревки на плечо. – Пшеницы ещё немного в рукавицу насыпь, если что – погрызем хоть пшено.
– Нет проблем!
Они взяли ножи, повесив их на пояса.
Меч-тесак и рогатину взял Вова.
Топор Ефим заткнул за пояс за спиной, взял
– Ну и видок у нас, Володя. Богатыри!
– Скорее – охотники.
– Беспонтовые охотники, так точнее будет.
– Посмотрим.
– Посмотрим – это точно. Ну, двинули?
– К реке?
– Да.
И они двинули к реке. (Смешная парочка в старинных, неуклюжих одеждах.)
Не мудря и не теряя время, чуть ниже переправы, найдя подходящее место, они перегородили сетью речку.
Потом Ефим перебрался на другой берег к Володе, и они вышли на ту поляну, куда приземлился Владимир.
– Да-уж, посадочные места они выбрали почти одинаковые, – сказал Ефим, доставая стрелу. – Попробую, что за пушку нам дали – пристрелять надо.
Ефим уперся коленом в рукометь и, взяв лук за рога, попробовал его на прочность.
Лук оказался довольно тугим.
– Поможешь тетиву надеть? – спросил он Володю.
– Конечно.
Ефим ещё раз выгнул лук. Володя накинул тетиву на петли рогов. Ефим тихонько отпустил. Лук был в боевой готовности. Попробовав его на вытянутой руке, Ефим дернул тетиву. Та приятно зазвенела.
– Хорошая машина, – оценил Ефим и достал стрелу.
Сначала он просто выпустил стрелу вдоль поляны, чтобы оценить дальность, убойность и силу натяжения, как он выразился, машины.
Стрела довольно резко пересекла поляну и вонзилась в траву.
– О, хороший бой! Теперь проверим тебя на точность.
Он выдрал пучок травы, скрутил его в валик, бросил посреди поляны и пошел за стрелой, отсчитывая шаги.
Найдя стрелу примерно в тридцати шагах от травяного валика, Ефим натянул лук и выпустил стрелу по мишени.
Стрела пролетела гораздо выше.
Достав другую, он пустил и её.
Стрела воткнулась рядом.
Выстрелив ещё раз, он определил высоту «прицельной планки» и сделал царапину на рукоятке лука. «Так – это тридцать шагов! От неё и будем плясать!» – решил Ефим.
Подобрав стрелы, Ефим спросил Володю:
– Стрельнёшь?
– Потом – время не хочется терять. Пока ты стреляй – нормально получается.
– Спасибо, друг! – ответил Ефим, и они пошли в тайгу за поляну.
Решено было проверить места и поискать звериные тропы с «Володиной» стороны реки, так как на том берегу, они нашумели, да и склон горы слишком близко подходит к лагерю – будет дым от костра – по склону никто не пойдет. Хотя дымом провоняет вся ложбина, но здесь, за рекой вдалеке и тишине, по тропам, которые обязательно должны быть вдоль реки, животные, как им казалось, обязаны ходить без опаски. А куда им, собственно говоря, деться? Вот поэтому-то и пошли за реку.
И тропу нашли. Хорошую тропу. «Усеянную» свежим пометом разного вида парнокопытных.
– Хороша тропка, дичь есть! – сказал Вова. – Вверх пойдем или вниз?
– Пойдем вверх, посмотрим какую поганку можно копытным устроить! Если получится, тащить вниз будет сподручней. Ты делал когда-нибудь самоловы?
– Только читал. А ты?
– Пару раз делал. Но ничего не поймал.
– Надеюсь, теперь поймаешь.
– Я тоже, только на это и надеюсь. Выбора-то у нас нет, братишка. Обязательно нужно поймать! Жрать-то что-то надо!
– Значит поймаем!
– Хорошо бы! Посмотрим, как получится.
– Получится, я тебе точно говорю.
– Как скажешь! Ну, пошли, оптимист, спустимся обратно к реке, приготовим заподлянки, чтобы у тропы не сильно сорить.
– Пошли.
Первым делом, Ефим срубил небольшую сосенку. С одной стороны обтесал её, чтобы она получилась более-менее плоской и пробил её по всей длине через восемь-десять сантиметров гвоздями насквозь. Получилось нечто похожее на грабли-расческу метровой длины. Потом он ещё вырубил несколько березовых, прямых палочек разной длины, подрезал их, как ему надо и сказал:
– Вот, что можно здесь подготовить – готово, пошли, поищем, где всё это установить.
Примерно в километре выше по склону, звериная тропа пошла вдоль обрыва. Поперек её перегораживало упавшее дерево. Звери здесь должны были проходить под стволом. Слева, почти вплотную, к тропе подходила каменная стенка, справа – довольно крутой свал к реке. На краю обрыва валялась длинная сосновая лесина, почти без сучков.
– Отлично! – оценил Ефим. – Первую пакость здесь и устроим.
Прибив, на тонком конце лесины свою «расческу» острыми концами гвоздей кверху, напарники развернули лесину так, чтобы тяжёлый (очень тяжелый) её конец свисал с обрыва, а тонкий закрепили подготовленными березовыми палками за нижние сучки соседних деревьев, сразу за завалом. Что-то там помороковав, Ефим насторожил ловушку в надежде, что коза (или кто там ещё), проходя под завалившимся стволом, перешагнет через ствол лесины и наступит на плашку-сторожок. Тогда сработает отвес, легкий конец полетит вверх, гвозди воткнуться животному в тело и, возможно, животное, «прилипнув» к лесине, вместе с ней упадет с обрыва. Раненое так жестоко, оно далеко не уйдет, если вообще будет способно подняться. Замаскировав ловушку, как можно более тщательно, Ефим остался доволен ловушкой. Володя кивком головы одобрил «изобретение», а вслух произнес:
– Получилось бы только.
– Получится! Ты сам сказал.
– Значит получится! Что ещё?
– Пошли обратно, я там березку приглядел подходящую. Кое-что там насторожим.
Они вернулись вниз по тропе на несколько сотен метров.
Здесь Ефим задумал перегнуть березку, настроить сторожок, на который животное то же должно наступить, тогда береза резко выпрямится, и из земли взлетит вместе с березкиной вершиной веревка, унизанная рыболовными крючками «на акул». Если они зацепят животное, то станут крючками «на оленей», как пошутил Ефим. А уж если крюки зацепят, то бедолага ни только не сможет сойти с крючка, он ещё и к берёзе веревкой прижат будет.