Одиннадцать
Шрифт:
– Хорошо бы, – почему-то вздохнул Володя.
– Да, хорошо бы! – согласился Ефим. – Вот, типа, и познакомились.
– Типа – да.
– А лет тебе сколько? – на всякий случай уточнил Ефим.
– Тридцать три.
– Ясно. Я почему-то так и думал. Всё на одиннадцать будем делить. Думаю, ты догадываешься, сколько мне.
– С четверки начинается?
– Да.
– Тогда догадываюсь.
– Вот и ещё раз познакомились.
– Это точно, – согласился Володя. – Будем спать?
– Давай, – на этот раз
И они укутались в свои войлочные одеяла, подбросив хвороста под таежный костер, который в специальной литературе называется «нодья».
Нодья тлела всю ночь и, в общем-то, хорошо грела, отражаясь от камня. В шалаше, под толстыми одеялами было тепло, не смотря на звездную ночь. Однако, как только начало светать и мир покрылся молочной дымкой, напарники, как по команде, проснулись, чувствуя давления в мочевом пузыре.
Потом они снова рубанулись и проспали ещё примерно часок.
Утро.
– Ну, что? Пошли смотреть «переметы»?
– Может, чайку сначала попьем? – Володя раздувал ещё тлеющие угли костра.
– Может, после, когда вернемся, попьем. Заодно, если Бог даст, может, и пожрем нормально. Дикого мяса в жирном бульоне! – Последние слова он произнес громко, как революционер, сжав кулак и театрально им тряхнув.
– Ладно, – согласился, улыбаясь, Вова. – Вот только костер раскочегарю, чтобы потом опять кресалом не дзынькать, и пойдем.
Володе нравилось, что Ефим остроумный малый и незакомплексованный для своих-то сорока с копейками лет. Вон как хорохорится, махая кулачком. Посмотрим, что он там за «ловец орлов»! А вслух добавил:
– Сейчас, ещё немного осталось! Сейчас разгорится.
– Логично, – Ефим, сжав губы и приподняв брови, махнул головой в полном согласии.
И огонь разгорелся.
Вова возился с обгоревшими головешками стволов и дровами, а Ефим собирал вещи, необходимые для похода к «переметам», как он назвал свои ловушки. Сеть решено было проверить после – когда вернутся. Куда из неё рыбка денется?
Бесшумно продвигаясь по звериной тропе, парни ещё издалека заметили, что загнутой попрек тропы березки с крюками «на акулу» нет.
– Сработало! – прошептал Ефим.
И они быстро, почти бегом бросились к ловушке.
На двух из трех крюках, глубоко впившихся в заднюю ногу и шею, подвешенная вниз головой, болталась кабарга. Увидев людей, она начала дергаться, пытаясь из последних сил, высвободится. Но крюки ещё сильнее впивались в тело бедного животного, принося ей невероятные страдания. Вова, не раздумывая, подбежал к маленькому оленю и проткнул измученное тело рогатиной, угодив точно в сердце. Кабарга дернулась последний раз, и глаза её стали мутнеть. Из, казалось, игрушечной пасти (но без клыков – то была самка) на траву закапала кровь.
– Готова, – определил Володя.
– Готова, – согласился Ефим.
– Снимаем, да свежевать будем?
– Нет. Думаю, не протухнет за полчаса, пойдем, посмотрим, что на следующей, – рассудил Ефим.
– А эту? С собой что ли?
– Пусть пока висит. Куда она денется? Не таскать же её? Пусть висит, пока теплая. Потом разберемся. Мы быстро – туда сгоняем и обратно.
– Как скажешь, – Вова обтирал пучком травы кровь с острия рогатины, – но я все же думаю лучше освежевать.
– Пошли, – тихо сказал Ефим.
– Нет, я всё же кишки вытащу, – Вова снимал с крючков кабаргу. – Сейчас – быстро! А то протухнет – мясо испортится.
– Ну, давай.
Володя, действительно быстро освежевал оленя и подвесил его обратно, намотав веревку на задние ноги.
– Вот, теперь нормально. Кровь, за одно, стечет.
– Хорошо, – согласился Ефим. – теперь идем?
– Конечно.
– Только тихо.
– Естественно.
И они, не теряя времени, и в глубине души довольные «уловом», двинулись дальше.
Вторая ловушка тоже «сработала».
На тропе, в лужи уже запекшейся крови, с конкретной пробоиной в черепе около глаза, валялась небольшая молодая косуля. Мухи уже облепили рану.
– Эта почти не мучилась! – Володя, вытащив нож, зачистил то место, где роились мухи. – Ухлопало её моментально. Даже уползти с тропы не хватило сил. Тык – готова!
– Ещё бы! Дыра-то в башке, как будто кайлом рубанули! Бедный Троцкий! – зачем-то добавил Ефим. – Спущусь с обрыва, гвозди заберу. А ты пока потроши эту. Знаешь как?
Володя улыбнулся:
– Издеваешься?
– Нет! Извини. Хирург и мясник – разные вещи. Потрошил раньше?
– Завязывай, Ефим! – Володя рассмеялся. – Иди за гвоздями! Разберусь.
– Как скажешь, начальник. Я, правда, без задней мысли… Извини, если что..
– Иди уж…
Володя достал нож, перевернул копытное и принялся за работу.
Ефим положил лишние вещи на тропу, взял лишь топор и начал аккуратно спускаться с обрыва к лесине, в которую он вчера вбил палку с гвоздями. Лесина валялась внизу недалеко.
В траве что-то зашуршало и поползло.
– Вова, тут ещё одна! – крикнул наверх Ефим, увидев в траве голову ещё одной козы. – Лук давай! Она ранена!
Ефим чуть не сорвался с обрыва, так спешил добраться до раненой козы и рубануть её топором по черепу, пока та не очухалась, и пока Вова будет там с луком возиться.
Коза пыталась подняться на ноги.
Первая стрела вонзилась ей в круп, и коза, не успев подняться, тут же присела.
Вторая стрела насквозь пробила шею.
Через секунду огромное копье с хрустом пробило животному спину, пригвоздив к земле.