Одиночество мужчин
Шрифт:
Резюме: человек-Зеро незаметно для себя самого обесценивает наши эмоциональные и прочие инвестиции в него и не дает нам обратной связи в необходимом объеме. Так он упреждающе отвергает своих партнеров в разных областях жизни.
Если спросить бывших партнеров этого одинокого человека, что происходило, они скажут: «Мы его любили как могли и делали что могли, но, казалось, ему ничего не было нужно».
Синдром «белого пальто»
В одном закрытом женском интернет-сообществе есть выражение – «белое пальто». Это значит, что пришел кто-то, посмотрел на все сверху и сказал: «Копошитесь? Ну-ну. Не испытываете оргазма, не каждый день моете унитаз, транжирите деньги, попадаете в зависимость от партнера? Ну-ну. Я не знаю таких проблем. Я справляюсь, а вы нет. Я в белом пальто». (Это, по-моему, перефраз из анекдота: «…и вот все в говне, и тут выхожу я – в белом фраке».)
…И вот выходит кто-то в бэлом пальто. Ты в этого кого-то влюбляешься или дружишься с ним. И процесс пошел.
Сначала ты восхищаешься его пальтом (извините).
Там два высших, светская жизнь, врожденная грамотность, членство, лауреатство, успешный бизнес и всегда чистая обувь. И маникюр, да.
Ну, не у него одного, но именно у него оно как-то по-особому сверкает.
Потом возникает некая область жизни или несколько областей, в которых ты часто, но совсем почти незаметно чувствуешь себя неловко. При нем.
Легкое ощущение, что ты насплетничал, хотя рассказывал только о себе, что ты слегка лоханулся, хотя непонятно, в чем, что ты немного не сдюжил, но он подхватил и вытянул… Он тебя искренне любит, и как-то всегда помогает, и как-то всегда вовремя внимателен, и никогда не сядет на торт в коробке, и накормит вкусным и горячим, и никогда не жалуется, и никогда…
В какой-то момент ты смутно подозреваешь, что у него такой чистый унитаз, потому что он не какает. В отличие от тебя.
Если это твой муж или твоя жена, тебе обеспечена – в первые годы вашего союза – гордость за него перед всеми, потому что он лучший. Потом незаметно и неумолимо она сменяется на раздражение и досаду. Потом – на агрессию и гнев.
Ты все глубже увязаешь в своем несовершенстве, но на твои всплески
Она опаздывает, впервые в жизни, встретить тебя в аэропорту – и ты вдруг чувствуешь невероятное облегчение: неужели она что-то не предусмотрела, вляпалась в пробку и стоит там, как простые смертные? Но оказалось, нет: «Масик, ты мне написал, что выйдешь из левого крыла, а сам вышел из правого, я пока добежала… извини, не волнуйся, прости, я…»
В какой-то момент ты неожиданно и с ужасом представляешь, что душишь ее, душишь… Но ведь не за что.
У нее все получается так отлично, что просто диву даешься, и потом вдруг понимаешь, что устал, выпустите меня отсюда, я пошел к Ленке, у нее пол немыт, но она так по-настоящему хохочет, расплескивая чай, или пытается меня пнуть, когда злится, истеричка и неряха, что я в ней нашел, обратно не могу, ни за что, не хочу больше, я ту боюсь и ее белое пальто тоже, я ее перестал хотеть, у меня на нее не стоит… И мама не понимает, а я ей не могу объяснить. «Мама, у меня MBA и успешный бизнес, но я чувствовал себя неудачником каждый раз, когда моя бывшая жена просто отвечала на чей-то телефонный звонок… Я почему-то чувствовал усталость, зависть, раздражение и беспомощность… Она всегда оказывается права, мама, и это, оказывается, так страшно…»
Терапевт-женщина при встрече с такой клиенткой обязательно смотрится в зеркало – не выбилась ли прядка. На всякий случай – сложно не заметить безупречность той, от которой из вполне счастливого, образцового брака сбежал муж…. к такой… «совсем никакой»… Терапевт-мужчина поправляет галстук и коврик у двери.
Еще рано произносить слово «кастрация», а все остальные слова так и вообще – только через год. Можно осторожно произнести слово «конкуренция», но не поверит, она ведь так старалась, чтобы в семье именно ушедший муж чувствовал себя главным…
Она не бросит терапию: она отличница, не пропускает сеансы, не болеет и не путает расписание. И тот первый раз, когда она опоздает на целых десять минут (месяцев через восемь), обрадует терапевта очень сильно, особенно когда выяснится, что она застряла в пробке, как простые смертные, которые без белых польт.
..Значит, уже совсем скоро можно будет поговорить про стыд и агрессию, а пока… пока поправить выбившуюся прядку и открыть дверь.
Резюме: тот, кто в белом пальто, незаметно для себя самого конкурирует с партнером, хотя вроде бы договаривались не на соревнование, а на любовь, дружбу или взаимовыгодное сотрудничество. Партнер «белого пальта» все время проигрывает, если вся его жизнь до этой встречи не строилась по принципу – быть готовым ко всему и всех победить. Если же строилась, то поначалу получается отличный успешный альянс, в котором спустя время один на минуту скидывает белое пальто, чтобы поболеть или пережить неудачу, а второй ему этого не прощает, впрочем, да и он сам себе – тоже.О нарциссизме
В три-четыре года у нашей психики формируется нарциссическая оснастка. Это некие опции, позволяющие маленькому ребенку узнать, что он существует как Я; познавать себя, провести границу между собой и миром, понять, что он отдельно – мир отдельно. Это возраст любования собой, интереса к себе, любопытства к себе, многочисленных «нет» и «не буду», «дай» и «я хочу», а также проверки собственных сил: я такой маленький, но если мне что-то надо, я это получу. Нарциссическая оснастка направлена на изучение самого себя. В этот момент так важно сказать крутящейся перед зеркалом малышке: «Какая ты красивая!», восхититься мальчиком, который надел костюм Человека-Паука, и вообще хвалить и любить.
Здоровый нарциссизм есть у каждого. Это та штука, что помогает верить в собственные силы, принимать себя и любить себя, не вкладывать силы в нездоровые отношения, вовремя останавливаться, когда переутомлен, и т д. Например, сон – это одна из самых простых нарциссических здоровых защит, когда отзываются все инвестиции в этот мир, наша внутренняя «ракушка» схлопывается и идет накопление сил.
К семи годам в норме должна формироваться еще одна оснастка – объектная, направленная на изучение и понимание других в этом мире. В последних поколениях эта оснастка почти не формируется, и сейчас мы живем в мире, где нарциссизм стал почти повальной болезнью. Мне хочется сказать, что во всем виноват глянец и ТВ, но я не могу так сказать, потому что точно не знаю. Знаю одно: когда ты растешь и в течение многих лет со всех сторон на тебя смотрят только красивые лица на биллбордах, удовлетворяющие только свои потребности любого порядка, ты с большей долей вероятности подпитываешь именно свою нарциссическую оснастку. Красота и здоровье, слава богу, стали нормой, но про отношения с другими мы забыли. Я не ханжа, я здорова и привлекательна, но вокруг меня все меньше людей, умеющих строить и сохранять отношения. У нас на дорогах, например, не столько неграмотность в ПДД, сколько голый нарциссизм, когда люди ведут себя за рулем так, будто они вообще одни и других не существует. Поэтому так показательна езда за рулем, присмотритесь к своему спутнику…
Мне грустно про это писать, потому что про нарциссизм – это всегда про одиночество. Где и когда происходит некий сбой, после которого нам становится не до других, а только до себя?
Сбой, считают психологи, происходит там же, в детстве, когда ребенок растет не в принимающей, а в оценочной системе. Оценка, сравнение любого порядка могут проговариваться, а могут не проговариваться родителями и окружающими, но ребенок все равно чувствует: от тебя ожидают, что ты будешь определенного качества, иначе ты будешь нелюбимым, как бы не своим, «не нашим». Надо быть успешным. Или сильным. Или волевым. Или еще каким-то, определенным, и упаси господь тебя родиться в своей семье белой вороной. Все проявления, отклоняющиеся от этого, заставляют родителей осуждать тебя или стыдить.
Психика маленького человека не справляется с такой сильной нелюбовью, с угрозой отвержения, и – хлоп: блестящая, красивая, гладкая, нерушимая стена возводится вокруг того места, где стыдно, где больно, где покинуто. Где критиковали вслух или молча. Где хвалили так, что понизить планку стало невозможно. Обращаю ваше внимание на то, что, гласная или негласная, оценка не обязательно должна быть отрицательной: она может быть и сверхположительной, и неизвестно, что хуже.
У меня в практике был случай, когда клиентке одна бабушка говорила: «Ты самая лучшая девочка на свете!», а вторая: «Хм, девочка как девочка». Первая бабушка была любимой и… искалечившей девочку: попробуй теперь всю жизнь доказывать всему миру, что ты лучшая! Когда я сказала, что, скорее всего, именно поэтому она, стоя на йоге в перевернутой асане, пытается подсмотреть, не выполняет ли кто-то упражнение лучше нее, она была потрясена.
Нарциссическая защита, как стена, заслоняет от выросшего нарцисса кусок окружающей реальности. И именно тот кусок, где происходит его взаимодействие с другими людьми. Взаимодействие – это опасно; это то место, где могут критиковать или стыдить, или смеяться. Поэтому вместо по-настоящему открытого к общению человека появляется существо, оснащенное локаторами: они беспрерывно и бессознательно сканируют пространство в поисках опасности; как только «опасность» найдена, моментально возводится стена; перед нами возникает личность, увлеченная только собой и направленная только на себя. Там, внутри, все устроено как надо, и никто тебя не обидит.
Поэтому другой человек как реальность для нарциссической личности не существует, на его месте – слепое пятно, фикция или он сам, нарцисс собственной персоной. Нарцисс расширяет границы личности бесконечно, бессознательно полагая других ходячими филиалами себя. Это называется нарциссическое расширение.
Поэтому значимая коммуникация нередко не происходит: нарциссы не говорят «спасибо» и «извините», разве вы говорите своей руке спасибо за то, что она поднесла вам ко рту кусок хлеба? Это же ваша рука, и ее функция вас обслуживать. Вы не извиняетесь перед собственной ногой, что ее ушибли. Не потому, что вы такой черствый. А потому, что нога ваша. В семьях нарциссов нарушены коммуникации: каждый полагает, что другой знает, что с ним происходит, и полагает, что достоверно знает сам, что происходит с партнером. Не приходит в голову даже мысль об ошибке…
Нарцисс нередко забывает открыть рот, чтобы вслух произнести значимую для окружающих информацию: об изменениях планов, о своих чувствах; курьезный случай – глава семьи не сказал семье о внезапном переносе отпуска, полагая что все и так должны знать. Откуда? Потому что все – это он. Знаю я, знают все мои части. От нарцисса редко дождешься «я по тебе скучаю» или «я хочу тебя видеть», если он сухо договаривается о любовной встрече, ежу же понятно, что он чувствует. Что чувствует партнер, которому назначают свидание в стиле расписания электричек, нарциссу неведомо, мы помним, что этот кусок реальности заслонен от него блестящей защитной стеной.
Нуждаться в других – стыдно; быть уязвимым, влюбленным, тоскующим, зависимым – стыдно; нарциссу нужно испытать настоящее горе, чтобы признаться себе, что он что-то теряет. И это признание всегда катастрофа.
У моей дочери жили огромные улитки, которые ее узнавали: когда она подходила, они вылезали из панциря и показывали рожки. У улиток сформировалась привязанность. В этом плане нарциссическая личность может проявить себя гораздо хуже улиток. Через несколько лет регулярных встреч или даже брака такой человек может запросто вам признаться, что вы выполняли для него лишь какую-то функцию, были нужны лишь в какой-то определенной роли, и он ничего к вам не чувствует. И он и вправду почти ничего может не чувствовать. А обслуживать нарцисса это же счастье, разве не так?
Вы работаете на меня/живете со мной/трахаетесь со мной/любите меня и уже за одно это позволение должны мне быть признательны. Вот бессознательное или осознанное кредо нарцисса.
Неуверенные нарциссыЖивых нарциссов с нарциссическим неврозом я не видела ни разу, наверное, потому, что они не ходят на терапию. У них «нет проблем». Поэтому я описываю здесь живых людей, нас с вами, имеющих так называемые нарциссические защиты: это такие конструкты в психике, которые затрудняют, разрушают или не позволяют строить полноценные, теплые, живые и настоящие отношения с другими людьми. Но для краткости в статье вышеописанного субъекта я буду называть «нарциссом».
Итак, нарциссические защиты «защищают» нас от того, чтобы понимать, что чувствуют другие люди. Эти защиты, как стриптизерша вокруг шеста, крутятся вокруг одной темы: темы собственной значимости, самоуважения и уважения, исходящего от других. Но нарциссы вовсе не опознаются по толканию в плечо с криком «ты меня уважаешь?» Нарцисс, напротив, во-первых, сам защищен от этого знания: ему может вовсе не казаться, что он все время думает про самоуважение и собственную значимость. Во-вторых, такой вопрос напрямую эти защиты задать не позволят. Слишком опасно.
Предположим, вы считаете и ощущаете себя бедненьким и никому не нужным. Это бедненькость и никомуненужность заставляют вас трактовать действия другого человека как направленные специально
Например, в ответ на отказ выпить с вами кофе вы обижаетесь, уходите, плачете или мстите – не идете пить кофе потом. Когда у пригласившего наконец-то появилось время. Потому что в глубине души вы ему не поверили, что он не идет с вами пить кофе потому, что у него нет времени. В глубине души вы верите, что он не идет с вами пить кофе, потому что он великий, а вы ничтожный.
– Как?! – воскликните вы. – Разве нарцисс – это не самодовольный надутый индюк, который плюет на чувства других людей и все время смотрится в зеркало?
– Не всегда, – отвечу я. – Человек, которого вы описываете как нарцисса, может быть и крутящимся перед зеркалом истероидом, но если он не понимает, что чувствуют другие люди на самом деле, если он не способен к эмпатии и сочувствию – значит, нарциссические защиты в нем тоже присутствуют.
– Не понимает он этого не потому, что гад. А потому, что любое понимание для него – это как спускаться по скользкой лестнице в пропасть. Ступенька за ступенькой, а там уже – опасно, а там вдруг проглянет из бездны гидра и скажет: «Как тебе не стыдно?! Иван Иваныч такой занятой человек, а ты со своим кофе, жалкий, ничтожный червяк!»
Поэтому нарцисс, который сидит внутри вас, обижаясь на Иван Иваныча скрыто или явно, оставляет за рамками восприятия настоящие чувства Иван Иваныча к вам настоящему. Иван Иваныч может любить вас всей душой и мечтать пить с вами кофе всю оставшуюся жизнь, но внутренний нарцисс не забудет и не простит, любви не заметит, и если даже поплетется пить кофе, будет хотеть бессознательной некоей мелкой компенсации за обиду: пусть Иван-Иванычев галстук макнется в кофе, и тогда будет хоть немного, но легче.
Давайте договоримся сразу: у нормального человека, которого я тут описываю, все эти движения души могут быть мгновенны, незаметны для него самого, то есть бессознательны. Мало кто сидит, злорадно потирая руки, хотя и такие есть. Мало кто признается себе, что в то мгновение, когда обожаемого Иван Иваныча зовут пить кофе и тот отказывается, и кольнет что-то, похожее на ненависть и ярость. Более всего то, что мы сознательно ощущаем, похоже на тягостную мелкотравчатую обиду и чуть испорченное настроение. На самом деле нарциссические защиты такого человека опознали отказ как «опасный случай», который, если вовремя не принять меры, перерастёт в катастрофу: вдруг Иван Иваныч, дай ему волю, встанет во весь рост и злорадно крикнет на весь офис: «А Петька меня звал кофе пить только что! Вот дурак-то, а? Думал, я с ним пойду, с таким ничтожеством! Ха-ха!» И все засмеются. И нарцисс принимает меры, пока не стало поздно: отходит подальше, надувается и на подбежавшего Иван Иваныча с кофейной чашкой реагирует настороженно и через губу; и Иван Иваныч отходит в недоумении и растерянности.
Бессознательно ощущая себя столь мелким, незначительным существом, мы порой не замечаем сами одной очень важной вещи: того, что мы способны сами причинять боль, что от нас может зависеть настроение других людей, того, что мы нужны, что от нас чего-то ожидают.
Помню разговор с одной моей клиенткой, которая норовила сбежать из всех сколь-нибудь значимых отношений: потому что еще немного, считала она, и ее сами прогонят. Или как-то ей дадут понять, что она не нужна. И как это проверить, когда так страшно? Ведь для того, чтобы это подтвердить или опровергнуть, надо в отношениях оставаться, а это непереносимо опасно.
Когда она в прямом смысле сбежала с терапии посреди сеанса и потом, пересилив себя, все-таки мужественно пришла на следующий, я ей сказала, что была огорчена, расстроена и выбита из колеи ее уходом. Это действительно было так. И что, наверное, те люди, от которых она сбегала, чувствовали то же самое. И еще я сказала, что подумала: я ей не нужна, раз она сбежала. И наверное, другие люди тоже ощущают себя ненужными, когда она убегает. «Ощущают себя ненужными?» – удивленно переспросила она. «Да, – подтвердила я. – Ведь когда тебя ждут, а ты не приходишь, тот, кто ждет, сначала беспокоится за тебя, а потом может почувствовать себя ненужным. Или когда вместе что-то делаешь, а один из вас вдруг убегает, второй, покинутый, чувствует себя… никчемным, ненужным, незначимым. И даже в чем-то виноватым».
Таким хитрым образом, с помощью перевертышей, ваши нарциссические защиты иногда дают почувствовать людям вокруг те самые ужасные, непереносимые ощущения: ненужность, отвергнутость, вину, никчемность, жалкость, нежеланность, бессилие. Скорее всего это будут те самые чувства, которые вы ощущали в детстве, когда не могли ни назвать свои эмоции, ни понять, что происходит, ни как-то повлиять на это.
В терапии такой человек может быть недоверчив, он тихонько или явно считает, что занимает слишком много места, отвлекает терапевта от более важных дел, старается быть «хорошим клиентом», чтобы его «не прогнали». В это же время он не замечает ни мелких, ни крупных сигналов от терапевта и окружающих его людей о симпатии, расположенности и своей значимости для них.
Почему же психологические защиты такого неуверенного в себе человека тоже обозначают словом «нарциссические», которым принято, казалось бы, обозначать какие-то более уверенные и самодовольные проявления?
Потому что, невзирая на то, что такой человек стесняется, смущается, не уверен в себе, обидчив и мнителен, он вовсе не ведет себя как человек с развитой эмпатией. От страха отвержения он забывает подумать о том, что же чувствуют другие люди, он в этот момент думает только о себе.
Еще раз повторяю: я не описываю здесь истинных нарциссов, а лишь людей с более или менее сильными нарциссическими защитами. Пожалуйста, не ставьте диагнозы друг другу на основании того, что вы здесь прочитали.
Я не устаю ценить мужество людей с такими защитами, которые начинают тренировать душу, проходя терапию: они начинают предлагать другим людям сделать что-то вместе «в большом мире» и при отказах обнаруживают, что никто не умер, что это больно, но уже переносимо; они начинают говорить партнерам сами о своих чувствах и страхах, получают такие же откровения в ответ и потихоньку понимают, что раньше страх мешал им быть по-настоящему близкими с другими людьми; они переживают любовные неудачи и сознают, что их мир и они сами при этом остались целыми. Это непросто, но если это делаешь потихоньку, шаг за шагом, то мир становится словно бы с помытыми по весне окнами: все стало ярче, и во всем оказалось больше любви, чем тебе думалось.Красное и Черное
Начинается все сладко.
Мы влюбляемся.
Неважно, в кого: в мужчину, женщину, писателя, страну или ресторанчик.
Влюбившись, мы словно бы садимся напротив и начинаем смотреть на объект обожания влажными страстными глазами. Мы ждем. Ждем мы ответной страсти, конечно, а еще мы ждем, что он будет соответствовать.
От любимого человека в рассматриваемом случае мы ждем соответствия следующему списку:
– он всегда хочет быть с нами; он всегда стремится быть с нами; он всегда должен быть с нами; он всегда будет с нами;
– он знает, о чем мы думаем и что мы чувствуем. В особо тяжелых случаях мы ждем, что он знает даже, что мы делаем, хотя в этот момент мы молча находимся на другом конце города или планеты;
– он всегда выглядит, думает и чувствует одинаково, и он не будет меняться, а будет оставаться таким, каким мы его полюбили. Например, что он будет всегда болен или всегда здоров; всегда красив или всегда неудачлив;
– у него всегда есть чем нас питать в разных смыслах слова;
– он всегда нам рад – ведь мы ему всегда рады! И он все нам простит – ведь мы ему все простим, и вообще, между влюбленными счета быть не может;
– что есть только мы – ты и я, а остальных не существует; в его жизни остальные должны быть всего лишь бледными нереальными тенями, не могущими помешать нам быть вместе, вмешиваться в наше общение, как-то влиять на него и иметь для него значение;
– он всегда находится в поле зрения, на связи, в контакте; на эсэмэски отвечает немедленно, на звонки – сразу. Если он исчезает ненадолго, мы становимся похожими на годовалого ребенка, чья мама зашла в туалет, закрыла за собой дверь, и, возможно, ее смыло в космос, и она никогда не вернется; мы кричим, плачем, шепчем, скребемся в дверь и в скайп, выковыриваем его отовсюду, куда бы он ни спрятался;
– у него нет других столь же значимых сегментов в жизни, кроме как нашей любовной связи; его друзья, работа, дети и родители не имеют значения; и как он может менять малейшую возможность побыть со мной на крепкий сон или спортзал?
– он могучий и волшебный, все знает и со всем справится, все поймет именно так, как надо; что он спасет нас или даст нам спасти его;
– он самый лучший, самый благородный и самый-самый; и даже если он проявляет очевидные признаки несоответствия высокому званию самого-самого, мы-то знаем, что там, в глубине и сердцевине, он рыцарь, герой и принцесса – в зависимости от пола.
Это похоже на то, что если бы у нас были красные и черные лоскутки. Красные – это любовь, черные – это гнев, агрессия и прочее вполне человеческое. На любое движение любимого существа мы извлекаем из воздуха красный шелковый лоскуток, шепчем, гладим и умиляемся, складываем в специальный ящичек. Вот смотри, показываем мы ему: что бы ты ни сделал, все хорошо, у меня для тебя только красные, такие красивые и нежные лоскутки…Их уже целый ящик! А агрессию мы прячем. За спину, в ящик с черными лоскутками. Настоящие отношения – это не сладкие воркования голубков, там есть и раздражение, и обиды, и гнев, и ярость. Но в этом случае мы их не показываем или показываем на секунду, а потом снова прячем. Но копим, копим, «да нет, я не обиделась, все нормально», «нет, я не злюсь на тебя, что ты, малышка», и складываем, складываем за спину, в «черный» ящик.
А ведь в отношениях должно быть место недовольству и агрессии, их можно и нужно научиться выпускать маленькими порциями, иногда входя в управляемый конфликт.
…Бойтесь слишком больших восторгов по отношению к себе со стороны партнера и наоборот, да и вообще восторгов и придыхания, там нет трезвого взгляда на вещи; бойтесь умильного сюсюканья и лести; бойтесь «ты хороший, я знаю», «ты самый замечательный», «ты самая лучшая»; бойтесь «я же тебя люблю, а ты!». Слишком сладкого, счастливого, пьянящего, идеального. Бойтесь, когда связь соответствует «синдрому Бриджит Джонс»: двадцать девять эсэмэсок, и в каждой «любимая», а если нет, то это предмет разборок, скорби и оргвыводов. Вслед за этой псевдолюбовью очень часто рано или поздно придут истинная ярость и отвержение, если вы напишете всего двадцать восемь. Разочарования вам не простят.
Бойтесь, когда говорят: «Ты меня разочаровал(а)». Это значит, было очарование великой силы, и что там про вас было понапридумывано, бог его знает.
Я была по разные стороны этой чудной истории. Меня ставили на пьедестал, и я ставила. На пьедестале стоять очень утомительно, признаюсь вам: ни почесаться, ни устать ты не имеешь права. Перед тобой сидит влюбленное существо, а перед ним стоит ящичек с красными шелковыми лоскутками. Ты раздражаешься, на это тут же вытаскивают красный лоскуток и говорят: «Ты просто устала, отдохни»; ты докапываешься до пустого места и вообще ведешь себя как свинья – на красном лоскутке любовно пишут «малышка» и складывают в ящичек. То же самое делала и я, и мне остается только посочувствовать и попросить прощения у тех, кого утомляла непомерными, перечисленными выше ожиданиями.
«Но ведь раз так терпеливо ждут и так страстно требуют, значит, не все равно, значит, любят же?» – скажете вы.
Ага, черта с два.
Загляните этому идеализатору за спину.
Там стоит не ящик, а ящище с мерзкими черными тряпками.
У пусечки копилось. Такая пусечка все сечет, каждое слово, взгляд и жест. Все куда-то там себе записывает, перед вами трясет красной нежнейшей тканью, за спину прячет опаленный сначала разочарованием, а потом и ненавистью черный лоскут. Твое простое «не хочу» в ответ на предложение сходить в кино заставляет их заливаться слезами или рвать отношения и складывать, складывать в ящичек за спиной черные лоскутки… Чтобы в один непрекрасный момент вывалить их под ноги бывшему любимому – знай, сука!