Одиночка. Трилогия
Шрифт:
– Дейв прав, – сказал я. – Мы отправимся к ло…
– К Опре, – поправил меня Дейв.
Я вздохнул.
– Завтра мы отправимся к Опре. А вообще, ну как верить в то, что правительство в порядке, армия в порядке, остальная Америка в порядке, если за столько времени здесь никто не объявился? В конце концов, мы же не в зоне отчуждения?
– Новому Орлеану тоже пришлось ждать помощи.
– Но здесь все по-другому, Дейв! Прошло столько времени, а до сих пор – тишина.
– Отец говорит, что власти способны только на две вещи: выкачивать деньги и убивать людей, – сказал Дейв.
– Почему нас никто не предупредил? Не эвакуировал?
– Проглядели.
– Отличный ответ, Дейв!
– Я уверена, они знали про атаку, – вмешалась Мини. – Самая крутая и богатая страна в мире, самые крутые военные – и что, никто ничего не знал?
– Мини, тебе снова мерещится ЦРУ? – спросил я с улыбкой. Остальные тоже заулыбались.
– А если охотника укусит комар, а потом укусит кого-нибудь из нас – мы заразимся?
– Мини! Ну и фантазия у тебя! – сказал я, но все равно стало не по себе. – Задашь эти вопросы чиновникам, когда они начнут вылезать из своих бункеров.
Мы замолчали, думая каждый о своем. Интересно, останемся ли мы друзьями и завтра? Как там моя семья? Все же до Австралии отсюда далеко: может, с ними все в порядке? А вдруг «авторам» всего этого кошмара Австралия тоже показалась удачным полигоном? Я представил, как отца с мачехой выгнали из дому и они скитаются по улицам, а в нашей столовой обедают захватчики. А потом мне пришла в голову странная мысль: мы ведь тоже рыскаем по чужим квартирам, едим чужую еду, носим чужую одежду – так чем мы лучше?
За обедом все разговоры снова вертелись вокруг нашего ухода, но мы больше ничего не планировали, просто болтали: так было легче принять это решение. Где-то глубоко в душе я понимал, что готова даже Анна: хоть она и говорит, что мы можем жить здесь месяцами, все же понимает, что чем меньше у нас еды и воды, тем опаснее наше положение, ведь рано или поздно придется спускаться все ниже и ниже.
Друг за другом мы встали из-за стола. Дейв пошел возиться с оружием, девчонки сели играть в «Монополию», а я улегся с книгой, про которую упомянула Анна, – «Жизнь Пи». Отец читал мне ее лет в восемь или в девять, и это была последняя наша с ним книга; да и вообще, с тех пор мне никто не читал вслух. К сороковой странице мне страшно захотелось услышать голос отца, захотелось, чтобы мама спела мне колыбельную.
Наверное, я не сумел скрыть своего состояния, потому что Анна и Мини спрятали игру, легли на матрасы и попросили меня почитать вслух.
Я посмотрел на них, потом на Дейва, который тоже отложил книгу «Современные карательные операции и борьба с повстанческим движением на Ближнем и Среднем Востоке» и кивнул.
Дейв налил себе колы и устроился на лежаке у восточного окна.
– Итак, главный герой, подросток по имени Пи, остался один в океане.
– Сколько ему лет? – спросил Дейв.
– Шестнадцать.
– Ух ты, как нам, – сказала Мини.
– Да, как нам, только он индиец, из Индии… не индеец. У родителей был свой зоопарк, но они его продали, чтобы переехать в Канаду. Они взяли некоторых животных и сели на корабль, но он по пути затонул. Спастись удалось только Пи.
– И больше никому?
– Еще животным. На шлюпке вместе с ним оказались зебра, гиена, орангутанг и бенгальский тигр по кличке Ричард Паркер.
– А как зовут мартышку?
– Мини, мартышки и орангутанги – совсем разные обезьяны, – вмешалась Анна.
– А по-моему, особой разницы нет: обезьяна она и есть обезьяна, – сказала Мини.
– Википедия вам в помощь, – пошутил Дейв, и мы засмеялись.
– Самку орангутанга зовут Апельсинка.
Я прочитал вслух пятьдесят страниц, а когда отложил книгу, все спали. Я выключил небольшой светильник, работавший от аккумулятора, и повернулся на другой бок.
Дома, если не хотелось спать, я мысленно прокручивал всякие важные и не очень события из своей жизни и думал, что хотелось бы изменить. Вспоминал, как я опозорился перед одноклассниками или как на дне рождения у своего пятилетнего друга так смеялся, что намочил штаны. Вспоминал, как на отцовской машине врезался в забор, как украл в супермаркете пенал, как бросался сырыми яйцами в соседский дом, а меня поймали.
Только сейчас мое отношение к этим событиям изменилось: каждое из них стало мне дорого.
Я стал вспоминать, как мы пришли в этот небоскреб, что мы здесь делали день за днем… и вдруг понял, что я – часть всего случившегося, что я тоже на войне. Понял, что я убийца и вор. Я брал чужое и убивал – и почти не чувствовал своей вины.
– Спокойной ночи, – прошептала в темноте Мини.
– Спокойной ночи.
20
Утром все сели завтракать, а я все лежал и лежал, потому что никак не мог отойти от ночных кошмаров. Я с головой укрылся одеялами, свернулся калачиком и пытался забыть свои сны. Через щель в одеяле я видел, что Дейв готов к выходу – даже пистолет зарядил.
– Газ кончился, – сказала Анна. – Может, вскипятим от генератора электрочайник?
– В генераторе тоже пусто, – ответил Дейв.
– Слушай, а почему американцы называют бензин газолином? Ну, вот газ вы называете газом, а бензин – газолином?
Еще некоторое время Анна с Дейвом переругивались. Дейв обвинял Анну в ненависти к американской культуре.
Закончился спор тем, что Дейв выдал:
– И вообще, можешь больше не переживать по поводу Америки! – И он замолчал.
Вылезать из постели не хотелось.
– Ну, так какие у нас планы? – не выдержала через час Анна. – Мы уходим сегодня или нет?
Мини не было слышно – наверное, еще спит. Я посмотрел на дверь в кухню, и впервые мне захотелось, чтобы оттуда появился кто-нибудь, кроме этих троих. Пусть даже охотник, да кто угодно, лишь бы…
– Ты уходишь с нами или остаешься? – спросила Анна, присев ко мне на кровать.
Я не ответил, делая вид, что сплю, хотя прекрасно понимал, что Анна в мои хитрости не верит. Я устал, я не знал, как дальше быть, и меньше всего мне хотелось принимать сегодня важные решения.