Одиночка. Трилогия
Шрифт:
— А какими были твои друзья? — спросила Рейчел, глядя на меня сквозь бокал с вином.
А почему нет? И я рассказал ей все об Анне, Дейве и Мини. Поделился, как выживал первые дни после атаки. Это была моя история, и я старался передать ее как можно лучше: ничего не приукрашивая, описывая события так, как я их видел, считая правдой то, что казалось мне правдивым. Я не торопился, рисовал каждую деталь, каждую мелочь. Люди «новой земли», среди многого другого, по–настоящему умели слушать: они ловили каждое слово, впитывали каждую фразу, наслаждались информацией. Мы изголодались по ней: сложно представить, сколько теряет человек, не получая информации. Но пока есть люди, готовые слушать, рассказывать и доверять свои мысли бумаге, знания не исчезнут. Даже вернувшись домой, я постараюсь сохранить приобретенное здесь умение наблюдать и рассуждать. Мы должны больше говорить друг с другом, больше слушать.
— Мы устраивали показы мод, лопали всякую вредную еду, танцевали до упаду — веселились, как могли. Если бы я не смеялся с друзьями, точно бы свихнулся. Как–то мы полдня запускали с крыши нашего небоскреба испорченную еду и спорили, сможет ли гнилое яблоко набрать с верхотуры такое ускорение, что пробьет крышу машины внизу, — сказал я, давясь от смеха и вытирая с глаз навернувшиеся слезы. Рейчел тоже было весело.
— Мы хохотали над всякой ерундой, — договорил я, отсмеявшись. Девушка напротив внимательно слушала, моя история не казалась ей странной или глупой, она не осуждала меня — просто ела и смеялась вместе со мной. Как же чудесно было рассказать ей все, запросто, не боясь условностей.
— Тебе повезло, Джесс. Все правильно.
— Да, повезло. Спасибо. И спасибо, что выслушала меня.
Рейчел улыбнулась. Впервые я видел у нее такую улыбку: от нее точно шла энергия, как от красивого стихотворения или музыкального произведения; это была особенная улыбка, способная остановить время.
С Рейчел нельзя было смеяться над всякими глупыми пустяками, как с Калебом, зато ей можно было рассказать что угодно. Поделиться самым сокровенным и важным. Например, своими планами, нашими планами. Я решил, что только правдивая картина происходящего убедит Рейчел в необходимости уйти из города.
— А ты мечтаешь вернуться домой? — закинул я удочку.
Мой вопрос лег неподвижным поплавком на поверхность воды.
— Джесс, сейчас я мечтаю только о том, чтобы на Таймз–Сквер снова галдели туристы, город стал таким, как раньше, а этот ночной кошмар закончился.
Наступила моя вторая ночь в старом арсенале. Здесь я очень легко засыпал, а в Рокфеллеровском небоскребе, в квартире Фелисити, в книжном магазине Калеба сон почему–то приходил не сразу. В маленькой уютной комнате двухвекового здания я чувствовал себя как в крепости. Мы ночевали в самом центре жуткого Центрального парка, кишмя кишевшего охотниками, но при этом нам было невероятно спокойно.
Глаза слипались. Столько еще предстояло сделать. Нужно разыскать Фелисити, найти способ выбраться из города и вернуться домой. Веки наливались тяжестью, сон постепенно овладевал мной, путая мысли. Я ненавидел такое состояние, но противостоять ему не мог.
20
— А?
Меня что–то разбудило. В камине мерцали угольки. Под одеялом вырисовывался неподвижный силуэт Рейчел.
Треснуло полено и занялось язычками пламени: оно будет гореть еще несколько часов, а значит, я задремал совсем недавно, не больше часа назад.
Мне приснился тот же кошмар: за мной скачут на лошадях люди в военной форме — и пробуждение стало избавлением от него. Реальность, какова бы она ни была, всегда лучше. Нужно запомнить этот миг: потрескивающие в камине дрова, мирно спящая Рейчел — потому что он полон обещания, полон счастья. Глядя на красноватые язычки пламени, я снова стал погружаться в сон.
Из полудремы меня вырвал внезапный звук. Где это? Внизу?
В противоположном конце коридора.
Я резко открыл глаза, сердце бешено колотилось, не давая спокойно дышать. Раздалось чуть слышное постукивание, затем что–то звякнуло, снова застучало. Может, просто сквозняк в коридорах старого здания?
И снова стихло…
Я затаился, прислушиваясь к каждому шороху, но скоро усталость взяла свое: веки налились тяжестью, навалилась дремота.
Не спать! Я перевернулся на спину и уставился в белый деревянный потолок. Рисунок древесины и сучки складывались под слоем краски в причудливые рисунки. Не спать! Вот машина, вот горный хребет, вот лиса, вот человеческая голова.
Снова стук — только громче. Я рывком сел на кровати, сон как рукой сняло.
— Рейчел, — тихонько позвал я. Она даже не пошевелилась. — Рейчел.
Я быстро встал, натянул джинсы, набросил куртку и подошел к Рейчел: она крепко спала, улыбаясь сквозь сон. Хотел потормошить ее за плечо, но передумал: пусть спит. Где–то внутри звучала мысль: если мои предположения верны, не стоит ее будить. Кроме того, я должен доказать самому себе, что…
Я обулся, достал из кармана куртки «Глок», проверил его, взял с полки фонарик на батарейках.
Рука задержалась на медной ручке — но только на мгновение. Я сделал глубокий вдох, опустил ручку и приоткрыл дверь. В разогретую комнату ворвался холодный воздух.
В коридоре было темно и тихо. Я вышел и бесшумно закрыл за собой дверь — из–под нее пробивалась чуть заметная полоска красноватого света. Нужно придумать, как запирать ее изнутри — вдруг в арсенал проберутся чужие? Стояла полная тишина: ни единого скрипа, ни единого стука. Неужели мне все приснилось?
Я направил луч фонарика вперед, посветил на лестницу, затем влево, в сторону ванной — ничего.
Медленно–медленно, стараясь не скрипеть половицами, я пошел по коридору к ванной, из которой доносились те странные звуки. Яркий луч фонаря выхватывал по пути темные тени. Как же мне хотелось просто щелкнуть выключателем и вмиг разогнать ярким электрическим светом зловещую темноту, полную неожиданностей. В ванной никого не было. Ведра с водой стояли на прежнем месте. Я вышел обратно в длинный темный коридор, надеясь, что луч фонарика прогонит не только тени.
Дверь напротив входа в ванную немного отличалась от других: один из нижних углов обгорел, и через него тянул сильный сквозняк. Я остановился перед ней, не решаясь открыть. Вспомнилась квартира 59С в Рокфеллеровском небоскребе: некоторые двери лучше никогда не открывать. Но ради Рейчел я решился. За дверью оказалась небольшая комната, похожая на приемную: судя по всему, недавно в ней был пожар. Скорее всего, во время атаки, только почему Рейчел мне об этом не рассказала? Рядом с камином все было в черной саже, на деревянные панели вокруг двери лег толстый слой копоти, будто какой–то монстр изрыгал языки пламени.