Одиночка
Шрифт:
— Она вам нравится? — неожиданно раздался голос за его спиной.
— Хм, — только и смог произнести он.
— Вы разбираетесь в живописи?
— Откровенно говоря, не очень.
Женщина извиняюще улыбнулась:
— Это картина Остаде, вторая половина семнадцатого столетия. Правда, копия, но очень хорошая.
Теперь Вебер рассматривал женщину в упор и не мог не выказать своего удивления. От нее веяло чем-то особенным, какой-то своеобразной чужеземностью. Черные волосы, глаза, карие оболочки которых были как бы обрызганы янтарными крапинками по краям, полные, чувственные губы, и только нос, как ему показалось, был немного большим.
Его взгляд она восприняла как само собой разумеющееся и, улыбнувшись, спросила:
— Может быть, мне приготовить вам что-нибудь поесть?
Вебер отрицательно покачал головой.
— Тогда кофе?
— Если у вас найдется шнапс, я бы не возражал.
Женщина налила две рюмки и одну подала ему. Они долго смотрели друг другу в глаза. Наконец Вебер произнес:
— Я должен поблагодарить вас.
— Да?
— И хочу надеяться, что у вас из-за меня не будет неприятностей.
— Ну и ну! Я с удовольствием играю с полицией в «кошки-мышки». Там, откуда я родом, у людей иное представление о стражах закона.
— Вы были удивительно хладнокровны, когда разговаривали с молодым полицейским, — добавил он с восхищением.
Она засмеялась.
— Вы когда-нибудь смотрели в глаза ягуару? Я имею в виду, не в зоопарке, а на свободе?
— Ради Бога! — Вебер с ужасом взмахнул руками.
— А я смотрела! — гордо заявила женщина.
Вебер указал на шкуру, висевшую на стене.
— Это он?
— Да. С двенадцати лет я жила в Бразилии. — Она помолчала немного, затем спросила:
— А, собственно, вы кто?
— Моя фамилия Вебер.
— А я — Жаннет Мессемер.
— Жаннет?
— Подарок моего отца. В общем-то единственный. Я — результат веселого времяпрепровождения моей матери в Париже. Но что с вами? Мне показалось, что вы хотите как можно скорее исчезнуть из города?
— Наоборот.
— То есть?
— Я останусь здесь до тех пор, пока убийство не будет раскрыто.
Тень недоверия неожиданно проступила на ее лице.
— Вы мне тут наплели всякого. Вы что, из полиции?
— Еще хуже! Я — частный детектив!
Собеседница звонко рассмеялась.
— Так вот как выглядят эти парни! Вообще-то у меня на ночном столике всегда лежит какой-нибудь роман Агаты Кристи, но должна честно признаться, что в основе своей они для меня скучны.
— Дело вкуса, — сухо ответил Вебер.
Они снова посмотрели друг другу в глаза и почувствовали, что между ними появилось нечто похожее на взаимную симпатию. Жаннет непринужденно произнесла:
— На эту ночь я могу предложить вам убежище. Конечно, если вы согласны.
— А у вас не будет неприятностей?
— Тогда бы я не предлагала.
— И все же должен предупредить вас, что меня разыскивает полиция. Если вы оставите меня у себя, то это будет называться оказанием помощи при побеге.
— А разве мною не была оказана помощь, когда я помогала вам выбраться из магазина?
— Ну да, — уступил Вебер.
— Так вот, не стоит мелочиться.
Он благодарно улыбнулся ей.
— После пробежки по крышам вы устали, — продолжала она. — Я приготовлю вам постель.
Жаннет направилась к двери, которая вела в спальню.
— Могу ли я тем временем воспользоваться вашим телефоном? — крикнул ей вслед Вебер. — Должен же я наконец задействовать в сражении свои войска!
— Пожалуйста, господин генерал! — Жаннет указала на телефон, стоявший на маленьком столике, и исчезла в спальне.
Вебер снял трубку, но остановился и нерешительно уставился на диск.
«Домой звонить нельзя, — подумал он. — По номеру машины, стоящей перед отелем, полиция, видимо, уже установила владельца и теперь, естественно, прослушивает его телефон».
Вебер взглянул на часы, они показывали около десяти часов вечера. Решившись, он набрал номер домашнего телефона Шоппенхауера.
— Герберт Геердтс мертв! — сообщил Вебер в трубку.
На несколько секунд возникла пауза. Затем послышался холодный и сдержанный голос комиссара:
— Убийство?
— Да!
— Рассказывайте!
— Согласно договоренности, в двадцать часов тридцать минут я прибыл в отель «Ландскнехт». Поднявшись в номер, я застал Геердтса мертвым. Он был заколот обычным, но остро заточенным ножом.
— Дальше, — донеслось с другого конца провода.
— Смерть наступила неожиданно. На его лице не было никаких следов испуга. Преступник скрылся через окно, спустившись по пожарной лестнице. Я обыскал номер, но ничего заслуживающего внимания не нашел.
Вебер прервал разговор и посмотрел на Жаннет Мессемер.
Выйдя из спальни, она стелила постель на кушетке, стоявшей рядом.
— Дальше! — послышался в трубке голос Шоппенхауера.
Вебер стал рассказывать дальше:
— Почти все время из соседнего номера доносились музыка и мужские голоса, а потом последовала ссора. При этом один сказал другому: «Еще одно слово, и я прибью тебя!» Две или три минуты спустя прибыла полиция, сразу две машины, как по заказу. Прибывшие окружили отель, а следом за ними пожаловали представители комиссии по убийствам.
— К кому могла относиться эта акция? К вам или к мужчинам из соседнего номера?
— Трудно сказать.
— И что же вы предприняли?
— Я смылся.
На мгновение воцарилось молчание, затем комиссар заорал так, что мембрана завибрировала:
— Вы что, сошли с ума?
— Нет, не сошел, — спокойно ответил Вебер.
— Черт побери! Этим побегом вы поставили себя под подозрение, и теперь ни один человек не поверит в вашу невиновность!
Вебер посмотрел на Жаннет Мессемер и улыбнулся.