Одинокая душа для ведьмы с ребенком
Шрифт:
— Спасибо, — я невольно улыбнулась. — Надеюсь, получится. Мне так нравится учиться у Александры Ивановны. Я так жду, когда же что-то сама сделаю не для тренировки, не на занятии, а на самом деле, когда начну всерьез этим заниматься… Знаете, Константин, это, наверное, странно и не очень хорошо, но я чувствую себя счастливой.
Он бережно пожал мне руку:
— Это правильно, Марина. И очень даже хорошо.
Уложить в голове все эти клятвы, откаты и компенсации, осмыслив их логически, я так и не сумела. Ну что ж поделать, если никогда прежде не верила во всякую мистику? Но здесь, очевидно, подобные
Тут же вспомнился дом, в который за неделю моей болезни никто не залез, и деньги за шаль от Сабрины Павловны, и объяснения Ксении Петровны о моей учебе. И множество других фактов и разговоров, прекрасно объяснявших эту теорию — или не теорию, а факт, если уж я решила принять все это как данность.
— Я просто буду это учитывать, — сказала я себе. Благо, это будет нетрудно: к своему слову я всегда относилась крайне серьезно. Скорее уж, это знание поможет мне меньше удивляться повсеместной честности окружающих. А ведь, может, именно поэтому здесь так спокойно и приятно жить. Интересно, могло ли именно это различие повлиять на ход истории здесь и у нас?
На следующий день я специально немного задержалась, чтобы зайти за Олежкой позже других родителей: хотела осторожно обсудить с Константином кое-какие возникшие мысли. Но разговор не получился: нам помешали. И помешали очень… шумно.
Я едва успела поздороваться и поцеловать Олежку, как дверь за моей спиной распахнулась и недовольный голос заявил:
— Андреева, ты почему не откликаешься, когда тебя зовут? Гоняться еще за тобой…
Хотя, похоже, так даже лучше получилось. Это и есть наш сын?
Я развернулась, окинула взглядом черноволосого мужчину в дорогом пальто. Никита, кто же еще. Красавчик, как с картинки — черные глубокие глаза, яркие полные губы, четкие линии лица, вот только брезгливо-недовольное выражение портило красоту.
Олежка попятился, а я спросила холодно:
— Вы в своем уме?
— Ой, вот только не надо снова этого «вы ошиблись, вы обознались, я вас не знаю»!
Марина Вольная, в девичестве Андреева, нет, не обознался.
Я медленно выдохнула и заговорила очень тихо и максимально спокойно:
— Повторяю вопрос: вы в своем уме? Наше весьма давнее знакомство не дает вам права…
— Андреева, прекрати! Строит тут из себя благородную. Есть у меня все права. Я собираюсь забрать своего сына, это не обсуждается, а вот забирать ли с ним вместе тебя — зависит только от твоего поведения.
И Марина польстилась вот на это хамло?!
— Мама, кто это? — спросил Олежка.
Я лихорадочно соображала: может ли быть, что Марина родила сына не от Макса, а от Никиты? Маловероятно. Он родился через десять с лишним месяцев после свадьбы, так что залет до свадьбы отпадает. На Никиту Марина была обижена так, что восстановление отношений после тоже можно смело исключить. И уж не знаю, насколько стоит принимать всерьез брачные клятвы, но, если судить по моим снам, мужу она не изменяла.
— Олег, я твой отец, — пафосно заявил тем временем Никита. М-да. Я бы сейчас очень посмеялась, если бы
— Это сумасшедший, сынок, не подходи к нему близко, а то мало ли что в дурную голову взбредет. Вы, Никита, считать умеете? Или не знаете, сколько нормальная беременность длится, уж простите за неаппетитные для мужчин вопросы? Не знаю, что вам в голову стукнуло, но Олег — законный сын моего покойного мужа.
— Да ладно, рассказывай. Небось на лапу дала, кому нужно, вот и записали рождение на пару месяцев позже. Он ведь огневик. Ты, Андреева, слабенькая, почти бесталанная травница, твой муж, я узнавал, был абсолютно бесталанным, ни крупицы силы, а мальчик — огневик. В кого, по-твоему? Как я, как все мои предки. Ты могла бы это отрицать, если бы я пришел к тебе домой, но не в классе самого Константина Алексеева. Повторяю, очень удачно получилось. Мальчик огневик? — Никита развернулся к Константину. — Сильный?
— Во-первых, здравствуйте, — холодно сказал Константин. — Во-вторых, соизвольте представиться.
— Ах да, прошу прощения. Эта истеричная девица совершенно вывела меня из себя.
Давыдов, Никита Николаевич Давыдов. Рад приветствовать. Полагаю, вы обо мне слышали.
— Слышал, — кивнул Константин. — Признаться, никогда бы не поверил, что отпрыск Давыдовых может настолько хамски вести себя с женщиной.
— Хамски?! Да пусть радуется, что я пытаюсь решить дело миром! Вот что, Андреева, ты сейчас же пишешь отказ, один свидетель имеется, второго я сейчас найду. Я немедленно забираю ребенка и, так и быть, не подаю на тебя в суд за воровство наследника благородной фамилии.
— Может, мне на него в суд подать? — с нарочитой задумчивостью спросила я. — За клевету и оскорбления? Хотя нет. Пусть подает он. Кто я такая, чтобы мешать человеку выставлять себя идиотом и хамом в глазах общественности? А я уж потом… встречный иск, так, кажется, это называется?
Никита покраснел и только открыл рот, как Константин рявкнул:
— Тихо! — и тут же, понизив голос, позвал спокойно: — Олег, иди сюда. Иди ко мне, парень, ну. Дыши медленно. Спокойно, все хорошо. Господин Давыдов, вам жить надоело?
А вы, Марина, забыли, на что способен ваш сын? Быстро оба успокоились и решили дело полюбовно. Олег, давай вместе, вдо-ох… вы-ыдох. Вдо-ох… стравливай пар, паровозик, выыдох.
— Даже так? — шепотом спросил Никита. — Андреева, ну вот что ты ерепенишься?
Любой суд же подтвердит, дар мальчика сам за себя говорит, это же банальная генетика.
Или цену набиваешь? Так скажи прямо, чего ты хочешь?
— Идиот, — я медленно выдохнула, успокаиваясь, подстраиваясь под размеренное дыхание Константина и сопение Олежки. — Ладно, так и быть, объясняю для любителей банальной генетики. Муж мой, конечно, был насквозь бесталанным, но у него в роду по обеим линиям огневики шли. Причем по отцовской — не просто огневики, а боевые, и тоже не по единственной линии: его бабушка по отцу была женой и дочерью боевиков огненной стихии. А о моих родителях вовсе ничего не известно, мало ли кто там затесался. Меня из-за этого даже со вторым ребенком осадили: сказали, восстановись сначала и резерв подраскачай, раз первый с таким даром удался, велика вероятность, что и второй таким же будет, а огневика носить — силы нужно много. И второе, Никита. Я супружеских клятв не нарушала и мужу не лгала ни в чем. А третье — думаю, не так уж сложно выяснить, когда на самом деле родился ребенок.