Одинокая смерть

Тодд Чарльз

И это было важное замечание.

Как он и просил, констебль Уокер собрал в участке троих: своего племянника, Билли Таттла, Гектора Маршалла и Буллока.

Они сидели на скамье с каменными лицами и, наверное, боялись, что инспектор Ратлидж снова запрет их в подвал. Вероятно, уже придумывали свои возражения. Его вопрос прозвучал для них неожиданно.

— Вы помните мальчишку по имени Томми Саммерс? Они с сестрой ходили в ту же школу, что и вы.

Они уставились на него непонимающе.

Его отец переехал на

север, когда Томми было десять лет, и, если подумать, не так уж много времени прошло, чтобы вы забыли, кто такой Томми Саммерс.

Таттл повернулся к Буллоку:

— Не помню, чтобы был такой, а ты? — и, посмотрев на Ратлиджа, добавил: — Может, он был младше нас или старше?

Маршалл задумчиво повторил:

— Саммерс… Была девочка Саммерс такого возраста, как моя сестра. Длинные светлые косы.

— Не путаешь? Она, кажется, была черненькой.

Они поспорили немного между собой, но никто так и не вспомнил Томми Саммерса.

— Вы же хотели его как-то утопить, как раньше топили ведьм.

Что-то промелькнуло в глазах Маршалла, но он покачал головой. Таттл пожал плечами. Буллок смотрел на дальнюю стену, как будто терпеливо ждал, когда можно будет уйти домой. Их больше интересовало настоящее, чем прошлое.

— Кто-то подрался с Дэниелом Пирсом, который защищал этого мальчика.

— Я знаю, — сказал констебль Уокер. Он вытащил часы и напомнил: — Становится поздно.

— Ладно, отведите их домой, констебль.

Не было смысла давить на них дальше. Ратлидж смотрел, как они выходят, недовольно ворча о потерянном зря времени. Хэмиш напомнил, что сейчас, в разгар лета, у них самая работа.

И, как будто услышав Хэмиша, Маршалл сказал достаточно громко, чтобы его слова достигли ушей Ратлиджа:

— Он ведь не станет доить за нас наших коров. Лондонец! — В его словах прозвучал вызов.

Уокер на него шикнул. Вдруг Таттл обернулся, у него был такой вид, что он хочет остаться, но Уокер сказал:

— Давайте двигайтесь, скоро стемнеет. — Он опасался и за себя после случая с инспектором Майклсоном. Неприкосновенность власти была нарушена.

Ратлидж ждал, пока констебль вернется, хотел тоже убедиться, что с ним все в порядке, а пока зажег лампы, закрыл дверь на внутреннюю задвижку — темнота уже надвинулась на улицы.

— Вы еще здесь! — удивился Уокер.

— Я ждал, чтобы задать вам тот же вопрос, что задавал остальным. Я думал о мальчике, над которым все издевались. Вы мне говорили когда-то о нем. Не припомните еще какие-то детали?

— Ну не издевались, он просто был не как все, я бы вмешался, если бы он подвергался какому-то риску, они были просто озорные мальчишки.

— Куда уехал его отец?

— Я разве вам об этом говорил? Кажется, на север. Может быть, в Стаффордшир.

— Констебль Петти уже отправился в Гастингс?

— С полчаса назад. — Немного поколебавшись, Уокер спросил: — Как

вы полагаете, убийств больше не будет? Мы думали так, когда заперли здесь Хопкинса. И вдруг напали на инспектора Майклсона… Это просто лишено всякого смысла. Не входит ни в какую схему. — Он помолчал немного и ухмыльнулся: — Я всем сказал, чтобы были осторожны, как никогда. А Маршалл назвал меня старой бабой. Но его жена говорит, что, едва стемнеет, он сидит дома как миленький.

— Мы станем патрулировать улицы, пока инспектор Майклсон не придет в сознание и не расскажет, что случилось, — решил Ратлидж. — Он заходил к священнику в ту ночь, когда на него напали? Или встретил кого-то случайно около церкви?

Уокер покачал головой:

— Викарий ни разу не говорил об этом. Наверное, сказал бы, если бы заходил.

— Я буду патрулировать первые четыре часа, как только станет совсем темно. — Это было самое опасное время ночи, если основываться на прошлых убийствах. — Зайти за вами, когда настанет ваша очередь?

Уокер ответил не сразу.

— Я не буду спать. Всего доброго, сэр.

Когда Ратлидж шел к гостинице, Хэмиш сказал: «Надо было отдать ему первые часы или дежурить вместе. Ты не тот свидетель, которому поверят, и знаешь это. Ему поверят больше, чем тебе».

Ратлидж не ответил.

Он вспомнил Карла Хопкинса. Какой бы гнев ни испытывал этот человек, он не способен применить в качестве орудия убийства гарроту. Физически, возможно, он мог бы осуществить это, но у него не хватило бы силы воли, которая, несомненно, должна присутствовать, чтобы таким способом убить четырех человек.

«Но ты не видел его в состоянии аффекта. Судишь по его образу в камере», — снова вмешался Хэмиш.

Действительно. Логично. К тому же у него было по три дня перерыва между убийствами, так что он мог настроить себя за это время на новое преступление.

«Нелегко тебе будет вернуться в Ярд, — предупредил Хэмиш, — если Майклсон так и не очнется, а Хопкинс будет осужден».

Когда Ратлидж протянул руку, чтобы открыть дверь гостиницы, кто-то окликнул его. Обернувшись, он увидел Тирела Пирса и подождал, пока тот приблизится.

— Я думал, что вы зайдете ко мне сегодня, — сказал Пирс, не здороваясь. — Какой печальный случай с инспектором Майклсоном. Но не стану притворяться — я рад вашему возвращению. И тому, что вы снова ведете дело. Но что с вами случилось? Вы были здесь и вдруг уехали. Уокер ничего не смог объяснить, поэтому я решил, что он и сам не знал, в чем дело.

Ратлидж не ответил на вопрос, а задал встречный:

— Как вы думаете, кто напал на инспектора?

— Осмелюсь предположить, тот же самый убийца. Я сам сейчас побаиваюсь бывать на улице в темные часы. — Пирс стоял так, что свет из окон гостиницы падал на его лицо. Под его глазами были видны круги, скорбные складки пролегли у рта.