Одинокая волчица
Шрифт:
Он уселся в «Джип» и увидел, что на коробке передач сохранились следы запекшейся крови. Его передернуло, но делать было нечего, время, как говорится, пошло. Ах, да, у этой стервы в машине всегда был отличный бар: рюмочка чего-нибудь крепкого ему совершенно не помешает. Да, бар классный, даже шампанское во льду охлаждается. Ну, эта газировка ему сейчас совершенно ни к чему, а вот «Гран-Маринье»… Прекрасно, именно то, что нужно. Уже не так пахнет в машине пряными духами Императрицы, уже выветрился сладковатый запах любимой туалетной воды Марианны. А ветер по дороге очистит салон совсем. Вперед!
Через полчаса
Серый «Жигуль» Алины он заметил, когда машина уже припарковалась рядом с «Джипом». Женщина выходить не спешила, тогда он сам вылез наружу и галантным движением распахнул дверцу автомобиля своей приятельницы.
— Рад тебя видеть, дорогая, — проворковал он, протягивая руку. — Спасибо, что откликнулась.
Алина потянулась было к нему и тут же отпрянула назад:
— От тебя смертью пахнет! — прошептала она.
Он расхохотался:
— Смертью? Дай бог, чтобы от всех пахло именно такой смертью. Это французский коньяк, Алиночка. Кстати, хочешь чего-нибудь выпить? Тут потрясающий бар…
Алина вышла наконец из своей машины и медленно обошла вокруг «Джипа».
— Откуда у тебя это? — спросила она бесцветным голосом.
— Дали поносить, — дурашливо усмехнулся он. — На время.
— И на какое же время?
— Не все ли тебе равно? — отмахнулся он.
В присутствии Алины, да ещё после бутылки коньяка жизнь казалась ему прекрасной, а от досадных мелочей можно было просто отмахнуться. Переживать неприятности по мере их поступления.
— Зачем я тебе понадобилась? — сухо спросила женщина. — Ты пьян? Что ты вообще натворил?
Александр Николаевич подхватил её под руку и повел в сторону пруда, где в это время уже почти не было гуляющих горожан.
— Меня будут искать, — сообщил он патетическим шепотом. — По подозрению в убийстве и угоне автомашины. Но я никого не убивал, а машину мне дали…
— Поносить, — саркастически заметила Алина. — Мне-то хоть не ври, солнце мое. Я ведь все равно узнаю правду.
— Ну да, ты же у нас ясновидящая! Чем больше денег платят, тем яснее видишь.
Его явно заносило, но он уже не владел собой. Хмельное вдохновение уступало место тревоге и злости на всех и вся. Хотя и сейчас он ещё понимал, что с Алиной ему ссориться — глупее глупого. Она сейчас его последняя надежда.
— Прости, пожалуйста, у меня неприятности. Не хотел тебя обидеть. Но я действительно никого не убивал…
— От тебя пахнет смертью, — упрямо повторила Алина. — Мне тяжело рядом с тобой. Что ты от меня хочешь?
— Помощи, — почти смиренно ответил он. — Вот ключи от моей машины. Она стоит на Арбате, в Малом Власьевском переулке, недалеко от салона красоты. Забери её, пожалуйста, поставь в свой гараж. Там, в багажнике, целое состояние. Мы с тобой будем обеспечены на всю жизнь.
— Мы с тобой? — медленно переспросила Алина. — С каких это пор ты связываешь со мной дальнейшую жизнь? И что это ещё за сокровище у тебя в багажнике. Ты что-нибудь украл?
— Ну, знаешь! — вспыхнул он. — В каких ещё преступлениях я, по-твоему виновен? Говори сразу.
— Не знаю, — покачала головой Алина. — И знать не хочу. Я выполню твою просьбу, но, учти, в последний раз. Позже заберешь машину — и забудь о моем существовании. Я больше не желаю участвовать в твоих сомнительных делишках и плести всякие небылицы твоим женщинам, чтобы ты имел возможность с ними познакомиться и переспать. Не желаю изображать цыганку, когда тебе приходит такая фантазия. Тем более, что платишь ты за этот маскарад просто смешные деньги. Или отдариваешься побрякушками, которые то ли где-то позаимствовал, то ли тебе их подарили… за любовь. С меня хватит. Давай ключи и мы расходимся.
Он вложил ей в руку ключи от автомашины, повернулся, чтобы уйти, и понял, что идти ему, в общем-то, некуда. Разве что в свою коммуналку — так там его в два счета обнаружат, да ещё соседи будут под ногами путаться.
— Алиночка, — искательно попросил он, — а можно мне у тебя пару деньков побыть? В гостиной, на диванчике. Я не помешаю. Ну, пожалуйста.
Алина яростно фыркнула:
— Я сказала — все! Проси, не проси, ничего не получишь, кроме того, что я обещала. И не скрипи зубами, не боюсь я тебя, понял? Кого ты там убил — не знаю, но со мной у тебя это не пройдет. У меня, как у кошки, две жизни. И вспомни, что я тебе один раз говорила, когда ты меня погадать упросил: трех дам погубишь, на четвертой споткнешься, сам сгинешь. Прощай, солнце мое. Сам под смертью ходишь, так других туда не втягивай. Уходи!
Она стояла к нему спиной, гордо выпрямившись и уперев руки в бедра. Он сам не понял, как в его руке оказался тяжелый камень, и точно со стороны наблюдал, как этот камень со всей силой опустился на затылок Алины. Она упала без единого звука, а он выдернул из её руки ключи от своей машины, толкнул ещё теплое тело в обрыв, вниз, к пруду и, не дожидаясь всплеска воды, бросился к тому месту, где оставались машины. Слава Богу, там никого не было. Он прыгнул в машину Алины, нашел «хвост» — пучок проводов от замка зажигания и выдрал его целиком из-под кожуха. Красный провод — всегда от стартера — замкнул на массовый, ещё не остывший движок зачихал, схватился — поехали!
Куда вот только поехали? Домой. Не в коммуналку, а домой, к семье. Там его не будут донимать расспросами, там ему приготовят ванну, дадут крепкого чая, а может, и покрепче что-нибудь найдется, и вообще будут рады, что он наконец-то возвратился из своей трудной и опасной командировки. Утро вечера мудренее, придумается что-нибудь. Не может быть, чтобы не придумалось.
Главное — свидетелей не осталось. Ни прямых, ни косвенных. Вот это действительно главное.