Одинокие души
Шрифт:
– Нет.
– Как же ты так? Давай обработаю.
– Не нужно.
Смотрю на маму и чувствую, как боль расползается по телу. Раскалывается голова, ноет
между висками. Зачем она вообще коснулась этой темы? Зачем напомнила?
– Пойду ещё полежу, - холодно чеканю я, и выбегаю с кухни. Несусь к себе в комнату. Зло
захлопываю дверь и буквально врезаюсь в её закрытую сторону. Касаюсь лбом холодного
дерева, часто дышу. Пытаюсь выкинуть слова матери из головы, и у меня
получается, как вдруг я слышу его голос:
– Я сейчас у Лии.
Внутри все переворачивается. Я отказываюсь обернуться. Отказываюсь дышать,
двигаться, открывать глаза. У меня сердце разрывается на части, и я так и застываю с
открытым немым ртом.
– Кира, может ты, наконец, скажешь мне, что случилось?
Сжимаю руки в кулаки.
От дикой несправедливости глаза наполняются слезами. Неужели это смешно? Неужели
это нормально? Я пытаюсь смириться со смертью любимого человека, а он появляется в
качестве галлюцинации! В качестве тупого последствия амнезии!
Почему это со мной происходит? Почему?
У меня тело становится тяжелым. Невидимые силы тянут его вниз. Хочется упасть,
скрутится в клубок, обхватить себя и не отпускать. Лежать вечно. Заснуть навсегда.
Но то, что происходит…, то что я слышу голос своего хранителя вживую…, это настолько
переворачивает во мне все органы и все чувства, что я, глупая дуреха, верю в его
возвращение. На секунду мне, правда, кажется, что он выжил, он просто прятался и не мог
раньше со мной связаться.
Но, нет.
Это лишь плод моего воображения. Издевка судьбы.
Но даже в таком состоянии, даже понимая, что надо мной смеется весь небесный свод, я
громко выдыхаю, и чувствую, как внутри зарождается надежда. Если галлюцинация – это
единственный способ вновь увидеть его, я согласна.
Разворачиваюсь.
И тут же едва не падаю в обморок.
На моей кровати сидит Макс. Он взволнован. Разговаривает по телефону. Ломает пальцы, тяжело дышит. Он жив, цел и невредим. Хмурится, поправляет непослушные волосы.
Осматривает темно-синими глазами комнату и покусывает губу.
Я буквально не могу дышать. Прижимаю руку к груди и чувствую, как пожар боли, слез и
горя поднимается к горлу. Хочется кричать от отчаяния, вопить от безысходности. Макс
умер месяц назад, а сейчас он здесь, передо мной, в моей голове, и это убивает. Как
наркотик: забирает силы, заставляет ощущать удовлетворение и крах жизни
одновременно.
Я смаргиваю слезы.
– Максим, - срывается с моих губ.
Что можно почувствовать, увидев уже мертвого человека перед глазами?
Боль.
Только боль.
– Что он собирается сделать?
– парень резко поднимается
из мыслей. – Останови его, Кира. Сейчас же! Он же боится высоты. – Молчание. Макс
слушает душераздирающую тираду блондинки, а я прикусываю губу. Сглатываю,
накопившуюся во рту слюну, и медленно приближаюсь к парню. – Я знаю, что должен был
отсидеть в институте, а затем приехать на испытание, но экзамен закончился раньше. Вот
я и решил сначала прийти к Лие. Мне нужно сказать ей кое-что. – Протягиваю вперед
руку. Дрожащими пальцами пытаюсь дотронуться до Максима, но рука проходит сквозь
плечо парня и безвольно падает. У меня рвется сердце и судорожно сводит органы. – Не
говори Лие ничего, я сам разберусь с ним и…, что? Черт бы тебя побрал, Кира! Когда ты
успела рассказать ей? – Макс тяжело выдыхает и, не видя меня, достает из сумки конверт.
Подходит к окну, приподнимает подоконник, - что казалось мне ранее невозможным, - и
оставляет его там. – Я скоро приеду. Скажи Стасу держать себя в руках. Его провал по
инженерной графике никак не должен отразиться на членах стаи. – Кира вновь что-то
щебечет. – Все, - отрезает Макс. – Я уже бегу.
Парень бросает трубку. Решительно выпрямляется, вихрем несется к выходу и становится
легкой дымкой, столкнувшись с закрытой дверью.
– Нет, - подбегаю к проходу и прикрываю ладонями рот. – Нет, нет…
Почему так быстро? Почему так быстро закончилась галлюцинация? Раньше они были
длинней! Дольше!
– Нет!
Хватаюсь руками за голову.
В состоянии дикой паники осматриваю комнату. Кружусь. Борюсь с истерикой. От
внезапно нахлынувшей тяжести, покачиваюсь назад. Закидываю голову и чувствую на
щеках слезы.
В жизни не так, как в фильмах или в книгах. Смириться с потерей близкого человека
невозможно за день, впрочем, как и невозможно смириться с потерей и через год. Смерть
Макса всегда будет преследовать меня, и я не обладаю настолько сильным характером, чтобы попытаться спрятаться от реальности: буду страдать долго, мучительно, несмотря
на то, что меня прозвали коброй и считают непобедимой.
Потеря любимого не просто обезоружила меня. Она уничтожила все, что у меня было. Так
что слезы на глазах, полное отсутствие сил и страшная безысходность – это отнюдь не
выдуманные эмоции. Это то, что я сейчас испытывала.
Медленно бреду к подоконнику. Замираю. Дрожащими пальцами приподнимаю
пластиковую крышку и обнаруживаю пыльный конверт. Он аккуратно запечатан, и даже
спустя столько месяцев, не тронут временем. В углу стоит дата, рядом всего лишь одно