Одинокий голубь
Шрифт:
Все индейцы наконец согласились сыграть, кроме одного. Он упрямо отказывался. Тощенький, очень молодой с виду, не больше шестнадцати, он интересовался ею значительно больше, чем все остальные. Иногда он пользовался ею дважды подряд, а то и трижды. Мужчины постарше подсмеивались над его аппетитом и старались отвлечь его, когда он был с ней, но он не обращал ни на кого внимания.
Теперь он заупрямился. Он не поднимал глаз, смотрел в землю и отрицательно качал головой. Индейцы орали на него, но он не реагировал и продолжал качать головой. Он не хотел рисковать своей долей в Лорене.
— Этот проклятый сопляк
Внезапно раздался выстрел, который заставил всех вздрогнуть, и молодой парень упал навзничь. Синий Се- лезень снова вступил и освещенный круг. В руке он держал ружье. Индейцы потеряли дар речи. Синий Селезень сел, положил ружье поперек коленей и снова потряс костями. Ноги молодого индейца все еще виднелись в освещенном круге, но они были неподвижны.
— Бог мой, ну и дешевка же жизнь здесь, на этой клятой Канейдиан, — заметил Мартышка Джон.
— Дешевка, верно, и может еще подешеветь, — проговорил Синий Селезень.
Игра началась снова. На мертвого мальчика никто не обращал внимания. Через несколько минут Синий Селезень выиграл ее: не только то, что принадлежало индейцам, но также и то, что принадлежало белым. Песья Морда играть не хотел, но и умирать он тоже не хотел. Он сыграл и проиграл, а за ним — и Мартышка Джон.
— Я думаю, ты жульничаешь, черт побери, — сказал Мартышка Джон, напившийся так, что потерял осторожность. — Я думаю, ты обманом выиграл у меня лошадей, а теперь ты опять сжульничал и выиграл бабу.
— Мне эта баба не нужна, — заявил Синий Селе зень. — Можете, ребята, забирать ее назад в подарок вместе с лошадьми, если вы окажете мне одно одолжение.
— Готов поспорить, уж это будет одолжение так одолжение, — заметил Песья Морда. — Чего ты от нас хочешь? Чтоб мы напали на форт?
Синий Селезень взгоготнул.
— Тут старик один за мной тянется, — пояснил он. — Он махнул дальше на запад, но со дня на день покажется здесь. Хочу, чтобы вы его убили.
— Ты понял, Ермоук? — добавил он. — Получишь назад лошадей и женщину. Только убейте этого старика. Я слышал, он спускается вдоль реки.
— Интересно, от кого ты это слышал? — спросил Мартышка Джон.
— Он шел за мной следом с той поры, как я украл женщину, — продолжал Синий Селезень. — Но он плохой следопыт. Он махнул мимо. Но сейчас все сообразил и возвращается.
— Видать, здорово она ему нужна, если он так далеко за ней поехал, — удивился Мартышка Джон.
— Убейте его завтра, — сказал Синий Селезень, глядя на Ермоука. — Возьми лошадей и найди кого-нибудь в помощь.
Ермоук был пьян и раздражен.
— Сделаем, — заявил он. — И тогда возьмем себе женщину.
— Черта с два, — вмешался Песья Морда. — Мы тоже в доле, она наполовину наша, и ты ее никуда не возьмешь.
— А ты заткнись, или я прикончу тебя, как этого сопляка, — пригрозил Синий Селезень. — Ты возьми кого-нибудь в помощь, — повторил он, обращаясь к Ермоуку. — Я сомневаюсь, что вы впятером с ним справитесь.
— Черт, да кто же он такой? — удивился Мартышка Джон. — Пять против одного — неплохой расклад.
—
— Это существенно, — согласился Песья Морда. — Я стрелять умею. Если он пройдет мимо Ермоука, я его прикончу.
— Кому-то придется это сделать, — сказал Синий Селезень. — Иначе вам всем хана.
Индейцы встали и уволокли тело мертвого парнишки прочь. Лорена слышала, как они спорят в темноте. Синий Селезень все еще сидел на своем месте с ружьем на коленях. Казалось, он дремал.
Мартышка Джон встал и подошел к ней.
— Кто этот старик? — спросил он. — У тебя есть муж?
Лорена молчала. Это взбесило Мартышку Джона. Он схватил ее за волосы и ударил. Она упала. Тогда он схватил палку и собрался было приняться за нее всерьез, когда вмешался Песья Морда.
— Положи, — велел он. — Довольно ты ее колотил.
— Так пусть мне ответит, — заявил Мартышка Джон. — Она может говорить. Селезень сказал.
Песья Морда поднял ружье. Мартышка Джон все еще стоял с палкой в руках.
— Ты можешь выстрелить в меня из-за шлюхи? — удивился он.
— Я не собираюсь в тебя стрелять, но я разобью тебе башку, если ты не оставишь ее в покое, — ответил Песья Морда.
Мартышка Джон был слишком пьян, чтобы прислушаться. Он бросился на Песью Морду, размахивая палкой, но тот оказался потрезвее. Он точно ударил Мартышку Джона прикладом по голове. Ноги у старика подогнулись, и он выронил палку, а затем сам свалился на землю.
— Я бы дал ему ее поколотить, — сказал Синий Селезень.
— Но я не ты, — заметил Песья Морда.
Ночью Лорена пыталась во всем разобраться. Она так хотела есть, так устала и была настолько напугана, что голова работала плохо. Иногда она пыталась что-то вспомнить и не могла. Создавалось впечатление, что ее разум и память куда-то спрятались до лучших времен. Песья Морда дал ей старое одеяло. Иначе ей пришлось бы спать на земле в том, что осталось на ней из ее одежды. Она поплотнее завернулась в одеяло и попробовала проанализировать услышанное. Гас был где-то близко, потому что именно Гаса Синий Селезень хотел убить руками индейцев. Лорене жилось так тяжело, что она почти забыла о том, что он может отправиться на ее поиски. Индейцев послали его убить, так что вполне возможно, что он так никогда и не приедет. Трудно поверить, что Гасу удастся вызволить ее, потому что те дни, когда она его знала, были неизмеримо легче нынешних. Она не верила, что ей удастся вырваться. Слишком уж страшен Синий Селезень. Вся ее надежда была на Песью Морду, а он сам боялся Синего Селезня. Рано или поздно Синий Селезень отдаст ее Ермоуку или кому-нибудь похлеще. Если такое случится, то хорошо, что ее разум уснул.
На рассвете она увидела, как уезжают индейцы. Синий Селезень дал им патроны, которыми они должны были убить Гаса. Он разбудил Песью Морду и более или менее растряс Мартышку Джона.
— Если ему удастся пройти мимо Ермоука, вы должны его пристрелить, — приказал он. И уехал.
Мартышка Джон выглядел ужасно. На голове окровавленная шишка, да к тому же его мучило похмелье. Он проспал всю ночь лицом вниз, и его несколько раз укусил муравей, в результате чего один глаз распух и практически закрылся. Он поднялся, но с трудом мог стоять на ногах.