Одинокий голубь
Шрифт:
— Живем, как в гостинице, Лори, — проговорил Август. — Еду нам приносят, только есть успевай.
В этот момент повар слегка зазевался, и вьючный мул довольно прицельно лягнул его.
— Ему надоело сюда таскаться, — пожаловался повар.
— Или ему надоел погонщик, — предположил Август. — Я бы купил его, если он продается. Я с мулами всегда ладил.
— Этот мул не продается, — заявил повар, оглядывая лагерь. — Я бы тоже не возражал жить в палатке и ничего не делать.
С этими словами он развернулся и направился назад.
Когда он скрылся из виду, Лорена вышла из палатки и села на солнышке. Пока они завтракали, ковбои Уилбергера принялись сдвигать стадо
— Любопытный человек этот Уилбергер, — заметил Август. — За словом в карман не лезет. Полагаю, он в полном порядке.
К полудню все стада и с ними фургон и верховые лошади были уже на другом берегу. Скоро они исчезли из виду.
— Нам стоит тоже переправиться, пока это возможно, — предложил Август. — Вдруг снова дождь пойдет.
Он сложил палатку, которая оказалась неудобным грузом для лошади. Ей это совсем не понравилось, и она попыталась взбрыкнуть, но Август вскоре с ней справился. Вода в реке несколько спала, так что пре одолели они ее без особого труда и разбили лагерь ми лях в двух к северу от реки, на небольшом холме.
— Теперь мы устроились, — констатировал Август, укрепив палатку. — Думаю, ребята через недельку объявятся.
Лорена предпочитала, чтобы они вообще никогда не появлялись, но радовалась, что у них есть палатка, потому что почти сразу с северо-запада набежали тучи.
— Пусть льет, нам не страшно, — заверил Август, доставая из седельной сумки коробку с пуговицами. — Полагаю, играть в карты нам дождь не помешает.
Уилбергер предусмотрительно оставил им немного кофе и кусок бекона, так что с этими продуктами, палаткой и пуговицами они провели неделю. Щеки у Лорены были уже не такими впалыми и синяки исчезли. Она все еще спала, прижавшись к Августу, и не отводила от него взгляда, куда бы он ни направлялся. Раз или два, когда стояла хорошая погода, они вечерами ездили к реке. Август смастерил грубую удочку из ниток, найденных в форте. Согнув иголку, сделал крючок, на который нанизывал головастиков в качестве приманки. Но рыбы не поймал. Когда он бывал у реки, то раздевался и купался.
— Иди сюда, Лори, — звал он. — Тебе не повредит помыться.
Наконец она решилась. Она не мылась очень давно и получила удовольствие от прикосновения воды к ее телу. Гас сидел недалеко на камне и обсыхал на солнце. Течение было быстрым, и она побоялась заходить глубоко. Лорена удивилась, какой белой оказалась ее кожа, когда она смыла с нее грязь. Вид ее загорелых ног и белого живота так поразил ее, что она снова принялась плакать. А когда она начинала плакать, то уже не могла остановиться, ей казалось, что она так и будет всегда плакать. Гас заметил и подошел, чтобы помочь ей вылезти из воды, потому что она так и стояла, рыдая, по пояс в воде.
Гас не стал ей выговаривать.
— Я так думаю, что тебе лучше всего выплакаться, Лори, — предложил он. — Только помни, у тебя еще вся жизнь впереди.
— Они не должны были так со мной обращаться. — Лорена взяла лохмотья, в которые давно превратилось ее платье, и вернулась в палатку.
62
Когда они достигли Территории, Ньют стал беспокоиться насчет индейцев. И не он один. Ирландец столько всякого наслушался про скальпирование, что то и дело дергал себя за волосы, чтобы убедиться, что они все еще на месте. Пи Ай, проводивший большую часть своего времени за затачиванием ножа и проверкой, достаточно ли у него патронов, удивился, узнав, что ирландец никогда не видел человека, с которого сняли скальп. В свою бытность рейнджером Пи постоянно натыкался на оскальпированных поселенцев, да и некоторые из его друзей
Братья Спеттл, которые постепенно стали более разговорчивыми, признались Ньюту, что если бы не боялись заблудиться, то сбежали бы домой.
— Но вы должны гнать лошадей, — напомнил им Ньют. — Капитан ведь вас нанял.
— Не знал, что нам придется быть там, где есть индейцы, — оправдывался Билл Спеттл.
Несмотря на бесконечные разговоры на эту тему, они целыми днями напролет не встречали ни индейцев, ни ковбоев. Никого вообще, только изредка волка или койота. Ньюту казалось, что с каждым днем небо становится шире, а земля пустыннее. Смотреть было не на что — небо да трава. Такая пустошь, что трудно было себе представить, что где-то существуют города и живут люди.
Пустынные просторы особенно действовали на нервы ирландцу.
— Кажется, что все люди остались позади, — часто повторял он. Или спрашивал: — А где же люди?
Никто не знал, когда можно ожидать следующей встречи с людьми.
— Жаль, что Гаса нет, — сказал Пи Ай. — Гас бы знал. Он в таких делах разбирается.
— Да ладно, тут к северу вообще ничего нет, — уверял их Диш, удивленный, что кто-то мог думать иначе. — Чтобы добраться до городов, надо ехать на восток.
— Я думал, мы будем проезжать Огаллалу, — напомнил ему Нидл.
— А я и не сказал, что не будем, — ответил Диш. — Это как решит капитан. Но если этот город не больше Доджа, то легко можно проехать мимо.
По Кампо стал пользоваться большой популярностью у ковбоев. Уж очень вкусно готовил. Он ко всем относился по-доброму, но тем не менее, как и капитан, держался несколько отстранение. Он мог им петь своим хрипловатым голосом, но оставался для них тайной за семью печатями, странным человеком, весь день бредущим за фургоном и выстругивающим маленькие женские фигурки. Вскоре уже каждый ковбой получил по одной в подарок.
— Чтобы не забывали своих сестер, — заметил По. За полтора дня до того, как выйти к реке Канейдиан, снова начались дожди. При виде огромных серых туч, клубящихся на западе, у всех сразу упало настроение. Ковбои принялись доставать дождевики, готовясь к длинной, холодной и опасной ночи.
Та гроза, которая настигла их на расстоянии полдня пути от реки, отличалась от других обилием молний. К середине дня Ньют, который, как всегда, тащился в конце стада, услышал раскаты грома и увидел вспышки молний далеко на западе. Он видел, как Дитц совещается с капитаном, хотя трудно было представить, какой совет мог помочь в таком случае. Они находились в центре равнины, укрыться было абсолютно негде.
Всю вторую половину дня они наблюдали вспышки молний на западе. Когда стало садиться солнце, Ньют увидел картину, дотоле никогда им не виденную: молния сверкнула по всей длине от севера до юга, перерезав садящееся солнце. Казалось, она протянулась по всему западному горизонту, а последовавший за ней удар грома показался таким резким, что Ньют испугался, что солнце разломится пополам, как большой красный арбуз.
Вслед за этой молнией тучи накатились на них, как огромное черное стадо, за пять минут поглотив весь белый свет. Верховые лошади заволновались, и Ньют по ехал, чтобы помочь Питу Спеттлу, но тут так близко ударила молния, что его лошадь подпрыгнула и мгновенно сбросила его. Однако он исхитрился удержать поводья, и ей не удалось вырваться. Тем не менее коня пришлось долго успокаивать, прежде чем можно было снова сесть на него. К этому времени раскаты грома следовали практически без интервалов, причем такие сильные, что у Ньюта звенело в ушах. Стадо остановилось, ковбои окружили его плотным кольцом.