Одинокий мужчина с кошкой
Шрифт:
– Ты не беспокойся, факт нападения я не отрицаю, – заверил радетель, оправляя на себе джинсовую куртку. – Все оплачу, все расходы на лечение.
Задвинув ноги Ксении в салон, он захлопнул дверцу.
Палец пульсировал, Ксению мутило, она откинулась в кресле и закрыла глаза.
Сиденье под водителем вздохнуло, завелся двигатель, машина стронулась с места.
Ксения заставила себя разомкнуть веки, повертела истерзанный ремешок, раздвинула молнию и сидела так довольно долго. Потом что-то подсказало ей:
До травмпункта они с водителем не обменялись ни словом.
В продолжение следующего часа перед Ксенией мелькали белые халаты, чьи-то руки совали в нос ватку с нашатырем – она все норовила потерять сознание, как только уяснила, что белые нитки, торчащие из фаланги, это порванные сухожилия.
– Я теперь инвалидом останусь? – вяло поинтересовалась Ксения, когда хирург, худой мужчина в хрупких очках, сшил сухожилие и уже накладывал наружные швы.
– Глупости! – удивился очкарик. – С какой такой радости? Посидите на больничном – это обязательно. Потом купите кистевой эспандер и будете разрабатывать палец. Все как на собаке заживет. Простите. Не хотел, – извинился он, спохватившись. – Про собаку – это фигура речи.
– Я поняла, – прошелестела Ксения.
Кабинет хирурга Ксения покинула под конвоем медсестры, дебелой девицы. Девица довела пострадавшую по коридору к выходу, и Ксения увидела Бакшатова – он ждал ее в холле, сидя на подоконнике.
Голова у Ксении немного кружилась, и она повисла на крепких руках.
По навесу барабанил дождь, и Ксения вспомнила о зонтике и сразу же – об «Ауди».
Держа подопечную за талию, Бакшатов доставил ее к «Мерседесу», и только оказавшись в салоне, Ксения поняла: в таком виде сразу домой нельзя. Никак нельзя.
У нее просто не хватит фантазии соврать что-то близкое к правде и сил объясняться с мамой тоже не хватит. Нужно морально подготовиться к встрече. Сейчас она, как и собиралась, поедет в офис. По субботам в офисе стоит музейная тишина, а тишина – это именно то, что придаст ей сил. Может быть, удастся поработать.
– Вам куда? Адрес говорите? – словно подслушав ее мысли, спросил Бакшатов.
Ксения встретила взгляд, отраженный в зеркале над лобовым стеклом.
Взгляд был строгим, но спокойным. Глаза карие.
– Мы должны поговорить, – вспомнила Ксения.
В это мгновение она впервые заметила виновника происшествия. То есть видеть она его видела, но не замечала.
Сделав подобное открытие, Ксения принялась незаметно разглядывать Бакшатова.
Лет пятьдесят с хвостиком, крепкий еще мужчина. Лето только началось, а он уже загорел. Вернулся с каких-нибудь островов или много часов находится на свежем воздухе? Может, коллега, строитель? Или садовник? В затуманенном мозгу Ксении вдруг возникла безумная идея сосватать маму за этого субъекта.
– Поговорим, куда мы денемся, – согласился объект ее наблюдений.
– А где ваша собака?
– Дома, где ей еще быть? – Зеркало отразило карие глаза, полные непонимания.
– А вы где живете?
– Это допрос? – В глазах Бакшатова появились озорные искорки.
– Нет. Просто хочу познакомиться с вами поближе.
– Да ради бога. – Он потянулся к бардачку, в руке оказался паспорт.
– Нет, зачем? – запротестовала Ксения. – Я поверю вам на слово. Просто все очень странно. Очень.
Не вникая в бормотание Ксении, Бакшатов перебросил паспорт ей на колени:
– Мне скрывать нечего. Смотри сама. – Он сидел вполоборота и ждал.
Под его упорным взглядом Ксения решилась.
Пролистав первые страницы, столкнулась с тем же упорным взглядом на фото, прочитала: «Бакшатов Владимир Григорьевич».
– Ничего не понимаю. – Ксения подняла расстроенное лицо. – Иван Игоревич – он кто вам?
– Брат мой. Младшенький. – Лицо Владимира Григорьевича перекосило от недоброй усмешки.
Именно потому, что она была недоброй, усмешка эта легла на душу Ксении. Она вдруг увидела в Бакшатове если не союзника и единоверца, то сочувствующего.
– Брат?
– У нас мать одна, а отцы разные.
У Ксении отлегло от сердца: Аллилуйя!
Все, наконец, разъяснилось, она не спятила. Хозяина два, ротвейлер – один.
– Может, вы знаете, где он?
– Знаю, как не знать? Он в отпуске.
– В отпуске? А кем он работает?
– Он таксист.
В понимании Ксении к ее противнику были неприменимы такие мирные слова, как «отпуск» и «такси».
– А когда он вернется?
– На днях должен. А ты что? Влюбилась, что ли?
– Угу. – Ксения вернула паспорт владельцу и посмотрела в окно. Они все еще стояли на больничной парковке.
– Чей это ротвейлер – ваш или Ивана?
– Ивана, конечно. Пока он в отпуске, я переехал к нему и присматриваю за Кроном. Считай, я не справился с управлением, – добавил он, понурясь.
– Это я уже поняла. – Внутри у Ксении раскачивались качели, дурнота то подступала, то отступала. – Отвезите меня на Космонавтов. Там моя машина осталась.
– Какая машина? С ума сойти с этими бабами! – Добрый самаритянин скосился на нее. – Без пальца чуть не осталась, и о машине беспокоится. Ты за руль еще месяц не сядешь – в лучшем случае.
– Да бросьте вы, – устало отмахнулась Ксения. – Я взрослая девочка, сама за себя отвечаю.
– А как же рука?
– Справлюсь. Спасибо, хоть собака привита.
– Еще бы! – Бакшатов завел машину, еще раз посмотрел на пассажирку в зеркало и отчалил от парковки. – Ванька всю зарплату в Крона всаживает.