Одинокий некромант желает познакомиться
Шрифт:
Миклош со вздохом отставил пустой стакан и задумчиво поглядел на коробку с печеньем, явно раздумывая, стоит ли сунуть пару штук в карман или все же это не совсем, чтобы удобно.
— Возьми, — Анна указала на печенье. — Друзей угостишь.
— Мастер…
— Скажи, что это благодарность.
Она тронула нитку и вдруг испугалась, что та слишком уж тонка. Анна не знала, как надолго хватит амулета, но было бы крайне глупо потерять его…
— Спасибо! — мальчишка не заставил себя уговаривать. — А вы… вы хорошая. Жаль, что помрете скоро.
— Мне
Анна нашла в себе силы улыбнуться.
По ограде бежали искры, порой они почти исчезали, а порой разрастались, сплетаясь в темные нити пламени. И тогда воздух над оградой начинал дрожать.
— И как? — Земляной вытер руки о грязный фартук.
— Никак, — мрачно ответил Глеб. — Семь ловушек, из них четыре — стихийные… счастье, что никого не задело.
Пламя выравнивалось, рассыпалось искрами, а те входили в контур, подпитывая его силой.
— И я не говорю о проклятьях…
— А что, и проклятья были?
— Пока нет. Но ты же знаешь… — Глеб вздохнул.
Земляной тоже вздохнул и, стащив перчатки, пожаловался:
— И погостов нормальных тоже нет. Все приличные, мрамор там, цветочки. Почему-то мне кажется, нас не поймут, если мы туда сунемся.
Это точно, не поймут.
Обыкновенные люди к тем, кто отмечен тьмой, относились с изрядною опаской. И если простых темных еще были готовы терпеть, как Глеб подозревал, исключительно из страха, то этот же страх перед мастерами Смерти заставлял людей действовать.
Как скоро в городке поймут, кто к ним пожаловал?
И для чего?
Соседка вот поняла, но не испугалась. Страх Глеб чувствовал, особенно у таких вот, обреченных, подошедших к запретной границе вплотную.
Странно.
И проклятье на ней тоже странное, рваное, но в то же время сильное. Взглянуть бы поближе… исключительно из практического интереса.
…и мальчишкам бы показать.
Подобные редко встречаются, но что-то подсказывало, что соседка вряд ли согласится выступить в качестве учебного пособия.
— К слову, я и к училищу съездил, — Земляной по натуре своей был не склонен к рефлексиям, напротив, он выглядел безобразно бодрым и даже почти счастливым. Вот, присел, землю гладит, наверняка сканируя, но вряд ли найдет что-то помимо птичьих да мышиных костей.
С другой стороны, с мышей начинали все.
— Вполне себе. Во всяком случае, много лучше сарая, который нам в прошлый раз сватали. Здесь хотя бы стены стоят, а крышу перекроем…
…если бы только крышу.
Фундамент просел, подмыли грунтовые воды, а стало быть, местные подвалы подтапливает каждую весну как минимум, а то и вовсе малейший дождь порождает лужи. И изоляцией придется заняться вплотную, учебный материал дорог и требует бережного с собой обращения.
Правда, его еще где-то достать нужно.
Госпиталь в этой глуши есть, но что-то подсказывало Глебу, что смертность в нем далеко не такова, чтобы трупов хватило еще и на училище. Да и местные рады не будут… определенно не будут рады.
…классы отреставрировать.
Озаботиться силовыми щитами.
Создать с нуля полигон.
Лаборатории…
И постараться сделать это до того, как местные начнут писать жалобы. Очередного переезда Глеб просто-напросто не выдержит.
— Придурок! — визгливый мальчишечий голос потревожил тишину, вспугнув пару пташек.
…и комнаты, комнаты для воспитанников надо восстановить в первую очередь, чтобы переселить всех этих нестабильных малолеток…
— Отдай!
— Да пошел ты…
Глеб закрыл глаза, мысленно представив, что находится далеко отсюда… очень-очень далеко…
— Не переживай, друг мой, — Земляной похлопал по плечу. — Мы все когда-то такими были…
— Я не был.
— Ты у нас исключение, но… сам понимаешь, сила, помноженная на воспитание дает свои плоды.
Плоды валялись по земле, отчаянно пытаясь добраться до горла друг друга. И если Миклош был массивнее своего соперника, то Арвис всяко злее. Да и кровь иных сказывалась. Юркий, он норовил вырваться из медвежьих объятий Миклоша, но тот держал крепко, несмотря на расцарапанное лицо… кружилась сила.
Сгущалась тьма.
И мальчишки, выстроившись полукругом, одинаково жадно следили за дракой. Они чувствовали эту силу, они подчинялись ей. Они желали крови и получили ее, пусть пока льющуюся из разбитых носов, но все одно живую.
В затуманенных глазах их оживала тьма.
— Хватит, — тихо произнес Глеб, вбирая ее в себя. На языке появилась знакомая горечь, слегка замутило, но Глеб привычно справился с тошнотой.
Стая попятилась.
А вот двое, что возились на земле, кажется, не заметили. Впрочем, до первого пинка. Клубок распался и Арвис привычно прижался к земле. Он растопырил руки, зашипел…
— Хватит, я сказал, — тонкий хлыст из тьмы коснулся плеч, и утробное рычание переросло в скулеж.
…мальчишку было жаль.
Немного.
— Мастер! — Миклош вскочил и, прижав руки к телу, изобразил поклон. — Прошу прощения, мастер… мы…
— Что не поделили?
Земляной глядел на воспитанников почти с умилением.
И Миклош смутился, но ответил:
— Печенье. Я всем нес. А этот… этот выблядок…
Арвис зарычал.
— Тихо, — щелкнул хлыст. — Кажется, мы уже говорили…
Уши Миклоша запунцовели, а взгляд заметался, но он нашел в себе силы продолжить:
— Он хотел отнять. И спрятать. Он опять прячет под матрасом кости. А они воняют!
…и не только кости, Глеб точно знал, что под упомянутым соломенным матрасом найдутся хлебные корки, огрызки яблок, украденные и засохшие, покрывшиеся белесой плесенью куски сыра. Вот сладкое Арвис съедал сразу, отчетливо понимая, что матрас — не та преграда, которая остановит других.
— А еще он меня укусил, — подал голос Калевой, протягивая тонкую руку, на которой алел след от зубов. — До крови! Его на цепь посадить надо…