Одинокий орк: Странствия орка; Возвращение магри. Дилогия
Шрифт:
— Ты не внешний раздражитель! — Старший взбежал следом, доставая меч. — Ты — геморрой! Вот я тебя…
— Караул! — завопил Рыбка на всю площадь. — Убивают! Спасите!
Задрав головы, уже не только зрители, но и солдаты во все глаза смотрели на нежданное развлечение. Практически все знали, кого сегодня собираются вешать: за сутки новость об аресте знаменитого пирата добралась аж до соседних деревень — и сейчас народ ждал зрелищ. Рыбка юркой рыбкой носился по эшафоту, уворачиваясь от разгневанного конвоира, которого пытались поймать его собственные подчиненные; посреди этой толчеи и шума палач со своим помощником
Солдаты переглянулись и сообразили, что пострадало их начальство. После чего нахмурились и решительно двинулись на палача. Помост, сколоченный наспех, зашатался. А когда палач, подхватив скамеечку, на которую полагалось ставить осужденного, замахнулся ею на отпрянувших солдат, и вовсе подозрительно накренился.
— Эй, вы, там! — раздался откуда-то сверху возмущенный голос. — Не шатайте так!
Драчуны вскинули головы.
Роб Рыбка сидел верхом на перекладине, к которой крепилась веревка, и сосредоточенно ковырялся в замке наручников кинжалом.
— Дырочка слишком маленькая! — громко пожаловался он. — А вы так трясете, что я все время промахиваюсь!
Палач пригляделся к кинжалу и с матюгами схватился за пустые ножны.
— А ну, слезай живо, мерзавец! — заорал он не хуже начальника конвоя, подпрыгивая и пытаясь сдернуть пирата с виселицы.
— Ща слезу. — Тот поджал ноги и продолжил ковыряться в замке. Что-то щелкнуло, и один из браслетов открылся. — Еще минуточку! Я почти приноровился…
Заорав что-то нечленораздельное (то есть, конечно, члено — и очень даже — раздельное, но повторять такое явно не стоит), палач схватился за петлю и стал дергать, раскачивая перекладину изо всех сил. Рыбка уронил кинжал и тоже заорал, цепляясь руками и ногами за перекладину.
В толпе затопали и заулюлюкали. Зрители начали делать ставки: кто кого. Нашлись даже такие, кто ставил на саму перекладину — дескать, первой не выдержит она. И никто не обращал внимания на рослого, на полторы, а то и две головы выше большинства собравшихся, типа, который осторожно пробирался к эшафоту. То есть внимание-то обращали, когда он случайно наступал на ноги. Но связываться с вооруженным громадным копьем великаном сумасшедших не находилось.
Впрочем, за ним следили еще кое-чьи глаза. Эти люди с трех сторон осторожно пробирались к эшафоту, но смуглокожий великан поспел первым. Как раз в этот момент от особенно резкого рывка перекладина сломалась. Роб Рыбка с воплем обрушился прямо на палача, который подхватил его на руки, как девушку, но от неожиданности уронил.
Именно в этот момент на помост, одним прыжком перемахнув через ряд солдат с пиками, вскочил смуглый воин с копьем наперевес, Помост пошатнулся. Запрыгнувший на него воин был в полтора раза тяжелее любого человека. На него конструкция рассчитана не была, и помост, жалобно затрещав, рухнул. Подстреленным зайцем заверещал Роб Рыбка, на разные голоса завопили солдаты. Палач попытался оказать сопротивление, но получил копьем в живот.
— Гэхрыст! — выкрикнул великан странный боевой клич, расталкивая солдат в разные стороны.
Тут же, словно того и ждали, от толпы отделилось десятка полтора вооруженных людей. Они накинулись на стражу, стоявшую в оцеплении, отвлекая внимание от Роба Рыбки, а вернее, от великана-орка, который теперь прокладывал путь к боковой улочке. Роб Рыбка до поры до времени скрывался за его широкой спиной.
Зрители воплями, визгом и градом гнилых прошлогодних яблок встретили это событие, причем до пиратов не долетел ни один плод — все попали в стражу. Напрасно орал и топал ногами градоправитель, напрасно суетились его приближенные — толпа встала на сторону удачливого пирата, который со всех ног кинулся бежать и исчез на одной из улиц в окружении своих людей.
На углу беглецов ждал юноша с вещами. Поравнявшись с ним, орк бросил:
— Бежим!
— Куда?! — Роб Рыбка в два прыжка нагнал своего спасителя. — Порт в другой стороне!
— Угу, — на ходу кивнул Брехт, разворачиваясь.
Дождик разогнал большую часть народа: остались либо те, кто пришел на площадь посмотреть на казнь, либо те, кому просто некуда было деваться. Поэтому окраины были безлюдны, и беглецы промчались до порта, никем не остановленные.
— «Химера!» — радостно завопил Роб Рыбка, увидев стоявшее на рейде судно. — Моя «Химера!»
— Рыбка! Рыбка! — закричали с двух лодок. — Что, опять сеть с дыркой попалась?
— Как всегда! — весело откликнулся пират и с воплем, как мальчишка в речку, прыгнул с пирса в ближайшую лодку. — Весла на воду!
Лодка чуть не перевернулась, когда вслед за Рыбкой в нее сиганул громадный орк. Его спутник приземлился точно на нос лодки, встав на цыпочки, как птица. Остальные пираты тоже попрыгали в суденышки, и все вместе они поспешили к покачивающейся на волнах «Химере». Там уже поднялась суета, кто-то закричал, отдавая команды, по вантам забегали матросы. Большая их часть столпилась у борта, и поднимавшийся первым Рыбка сразу попал в дружеские объятия своих подчиненных и приятелей.
Впервые в жизни карабкавшийся по такой лестнице — хотя дома, в горах, чем только не приходилось пользоваться для лазанья, — Брехт слегка замешкался и поднялся на борт, уже когда Роб выслушал доклад боцмана о текущих делах.
— Судно готово, Роб, — старый боцман покачал головой, — но ты сам видишь, какой сейчас ветер!
Все задрали головы кверху. Паруса, хоть и были расправлены, бессильно повисли, и их мочил дождь.
— Хоть бы какой подул, а так… Придется принимать бой! Я на всякий случай распорядился подготовить оружие. Не бойся, — боцман похлопал его по плечу, — просто так мы тебя не отдадим!
Рыбка кивнул и, обернувшись к осматривающемуся по сторонам орку, подмигнул ему:
— Эй, приятель, как насчет еще немного подраться? Ты, я вижу, знаешь, с какой стороны за меч хвататься!
— А что? — Брехт отвлекся от разглядывания внутреннего устройства корабля: парусных судов он не видел ни разу, даже на картинках. — Мы никуда не поплывем? Ты же обещал отправиться со мной в Рэллебог!
— И пошел бы, помяни мое слово! — Роб прижал руки к груди. — Мне сейчас хоть куда, лишь бы подальше отсюда, пока они не остынут! Но ты сам видишь — ветра нет! А без ветра…