Одинокий. Злой. Мой
Шрифт:
Он захохотал, довольный собственной шуткой, и допил залпом бокал.
Одна из змей подползла к самому лицу и смачно зевнула, будто и в самом деле была настоящей.
— А… арбитры? Они не придут на выброс магии?.. Платон, я переживаю за тебя… — нелепо пыталась я отсрочить неминуемое.
Умирать не хотелось, по крайней мере, умирать, так и не спася Платона.
Впрочем, когда он снимал защиту, он тоже вызывал этих своих змей и черный дым. Значит, как минимум эту магию их полог не чувствовал.
—
Он плеснул себе из графина в бокал, но пить не стал, отставил в сторону. Взял нож, задумчиво покрутил в руках.
Затем протянул мне.
— Разрежь себе ладонь. Сама. Докажи, что ты здесь только ради моей любви.
Дрожащей рукой я взяла короткий кухонный нож. Змеи тотчас оплели запястье, предупреждая возможность метнуть его куда-нибудь. Будто бы я действительно могла навредить так Серпу.
— Давай, детка. Считай, это тест. На лояльность.
«Он не может этого сделать сам? — озарило меня. — Платон наложил какие-то чары для моей защиты…»
От осознания этого на глазах навернулись слезы. Мой не-зеленый орк все же позаботился обо мне. Помог даже здесь. Наверняка, если бы не эта защита, то Серп бы уже допрашивал меня с «пристрастием».
— Ну, долго мне еще ждать? — Лицо мужчины превратилось в каменную маску. Холодную, неживую.
— Крови боюсь… — Я облизала пересохшие губы.
Затем зажмурилась, поднесла нож к ладони, с трудом преодолевая омерзение и страх от змей, скользящих по мне. Пусть они были не настоящие, но от этого не становились менее ужасающими.
— Давай уже! — рявкнул Серп.
«Да пусть!» — отчаянно подумала я, надавив на кожу, кровь быстро заполнила собой порез. Я закусила нижнюю губу, наблюдая за мужчиной.
Тот довольно улыбнулся и сделал крупный глоток, отсалютовал мне бокалом.
— Вот теперь…
Договорить он не успел, вцепился себе в горло, раздирая его ногтями. Побледнел, падая на колени.
— Вот… стерва… — прохрипел Серп из последних сил. Глаза его были выпучены, они налились кровью и ненавистью.
Змеи вокруг меня растаяли вместе с дымом.
Получив свободу, я кинулась к столику, подхватила графин и попыталась еще влить компота в горло бьющегося в судорогах мужчины.
Антидот я разделила на две части. Одну часть незаметно подлила в графин, когда собирала вещи в сумку, а вторую попыталась выдать за лекарство.
И если насчет той, что была во флаконе, у меня не было опасений, то как подействует состав, смешанный со спиртом и сливовым компотом, я не имела ни малейшего понятия.
— Надеюсь, это не стало ядом, — пробормотала я, пытаясь влить еще немного в Серпа, хоть большую часть и пролила на его лицо и рубашку.
Через какое-то время мужчина затих.
Я
— Платон… — тихо позвала, осторожно погладив его по волосам.
«Пожалуйста, пусть он очнется… — мысленно взмолилась я, но тут же сама себя поправила, сделав ударение на местоимении: — Пусть ОН очнется».
Через некоторое время веки мужчины дрогнули. Он закашлялся будто только что вытащенный из воды. Начал часто моргать, потирая глаза. Потом сплюнул, скривившись.
— Ненавижу сливовый компот…
— Платон! — Я кинулась ему на шею, обнимая, прижимая к себе.
— Мари? — Он будто только меня заметил. — Это ты?
— А это ты… — Я уже не могла остановить слезы, льющиеся у меня из глаз. Мы смогли, мы сделали это…
***
Платон не сразу понял, где он находится, перед глазами всё плыло. Во рту почему-то был вкус сливового компота. Какие-то игры Альбеску?
Он сплюнул и пробормотал:
— Ненавижу сливовый компот…
Его сразу заключили в объятия, правда, запах парфюма у этих объятий был как у Александра Анатольевича. Но макушка рыжая.
— Мари? — осторожно спросил он, по-прежнему пытаясь проморгаться. — Это ты?
Что она делает рядом с ним? Что случилось? Вампир нарушил обещание и снова забрал ее?
Зрение постепенно возвращалось. Они двое сидели… в гостиной в поместье? Он повернулся: в зеркале на стене отражались две фигуры на полу. Марьяна и он в своем настоящем теле.
— А это ты… — всхлипывая, ответила Мари. Она смотрела на него своими зелеными глазами, будто бы проверяя, на месте ли каждая черточка, каждая его мельчайшая деталь.
— Я это ты, ты это я, — нараспев протянул знакомый до боли голос. Над ними обоими нависал отец.
Платон вскочил на ноги, хватая первое, что подвернулось под руку — кухонный нож, валявшийся на полу.
— Платон, что ты делаешь?!
Мари испуганно отпрянула от него в сторону Серпа.
— Ты… его не видишь? — кивнул ей мужчина.
— Тут только мы вдвоем. О чем ты? У тебя опять галлюцинации? — забеспокоилась девушка.
— Как… как я здесь оказался?
Внутри царил полный раздрай. А вдруг это какой-то подвох? Гипноз вампира, который заставил его поверить, что все хорошо, что он дома, рядом Мари…
— Да, меня тоже очень волнует, как ты здесь оказался, — ядовито процедил Серп. — Чем эта маленькая дрянь меня опоила?!
— Кровь лунной ведьмы. Представляешь, оказалось, что моя мать жива, — торопливо начала рассказывать Мари. — У Виктора был список ингредиентов к ритуалу, которые ты доставал через него, и моя мать согласилась помочь сварить антидот…
Она протянула к нему руку, словно желала, но боялась коснуться.
— Виктор? Что еще за Виктор? Кому эта ведьма разболтала мой секрет?!