Одинокий. Злой. Мой
Шрифт:
Смахнув непрошеную слезу, сердито захлопнула холодильник. Мама всегда хотела, чтобы я была сильной. И я буду сильной.
Наевшись до отвала (я даже не помнила, как давно так объедалась в последний раз: и первое, и второе, салат и десерт, перед которым оказалось трудно устоять), я отправилась прямиком в выбранную мной комнату. Раз ночная вылазка для меня отменилась, то лягу спать.
Когда проснулась, в комнате было темно. Думала, еще ночь, но оказалось, время уже девятый час. Все никак не могла привыкнуть к тому, что в
До того как попасть к Нику, я жила гораздо южнее, а потом год вместе с ним ездила по теплым странам близ экватора.
«Интересно, Платон уже вернулся?» — Я всегда считала, что сплю чутко, но дом был настолько большим, что в одном крыле мог бы играть оркестр, а в другом при этом была бы полнейшая тишина.
Наскоро умывшись, я оделась (надо бы спросить у Платона, есть ли тут во что можно переодеться, свое я хоть и постирала, но все равно футболка и джинсы нуждались в замене) и подошла к окну, вглядываясь в предрассветные сумерки и пытаясь по ним угадать, вернулся ли хозяин замка.
Всю ночь лил дождь, и на улице было грязно и слякотно. Дорожку перед замком сильно размыло.
Вглядываясь в осеннее ненастье, заметила подъезжающую к воротам машину.
«Снова доктор?» — Я рванула из комнаты в сторону гостиной. Если это опять специалист по аурам, мне лучше оказаться в потайной комнате с защитой. По дороге на мгновение остановилась — когда уловила шум снизу, — должно быть, я была как раз над крыльцом.
— Платон? Это я… — голос явно не принадлежал доктору, я уже слышала его раньше.
«Мы все о тебе беспокоимся…»
Я на мгновение затормозила, оценивая ситуацию. Взгляд невольно наткнулся на огромную галерею портретов.
Четыре ряда женщин, мужчины всех возрастов, в нарядах и с прическами из разных эпох. Некоторые из них пусты — только золоченая табличка с именем внизу. Крайний портрет был подписан: «Серп Адрон».
Не давая себе времени разглядеть их всех, свернула к гостиной. Гость уже, судя по всему, поднимался по лестнице с золочеными перилами.
Неслышно юркнула внутрь уже знакомой залы, подбежала к камину, мимо настроенного агрегата «для пыток» с бесконечными рычажками, проводками, присосками и зажимами.
«Что тут Платон нажимал, чтобы вход открылся?» — Я запоздало осознала, что понятия не имею, как открыть проход, но выбирать другое место, чтобы спрятаться, было поздно.
Я принялась переставлять, двигать и дергать все, что было на полке, и, в конце концов, мне удалось — сдвинутый в сторону торчащий из стены подсвечник оказался нужным рычагом. Послышался звук сдвинувшейся стены. Я едва успела юркнуть вниз, как та, возвращаясь на место, меня чуть не придавила.
Несколько секунд дала себе отдышаться, а затем прильнула к окну-зеркалу.
Не прошло и минуты, как в комнату вошел незнакомый мне мужчина. Темноволосый, со стильной короткой стрижкой. В деловом костюме, с явно дорогими часами на запястье.
— И тут нет… показалось… хм…
Он оказался похож на Платона, но черты лица были более жесткими, суровыми. Вокруг глаз залегли морщинки, несмотря на то, что мужчина был явно молод. Почему-то казалось, что глаза эти видели гораздо больше, чем доступно другим.
— Платон? — снова громко позвал он, хмурым взглядом оглядывая оборудование посреди комнаты. Вытащил из кармана телефон, прижал его уху. — Где его черти носят…
Он поднял голову, и одно мгновение мне казалось, что мужчина видит меня. Сердце пропустило удар. Но нет. Тот быстро отвернулся и направился к двери. Видимо, продолжать поиски брата в другой комнате.
Но не пришлось. Едва гость сделал пару шагов, как в дверях гостиной материализовался Платон. Обнаженный, мокрый, только пушистое белое полотенце было обернуто вокруг пояса.
— Надо же, какие гости с утра. — Платон изобразил улыбку. — Ты вытащил меня из джакузи. Знаешь, с утра пораньше в промозглую погоду так приятно понежиться в теплой ванне.
Он прошел вперед, усаживаясь на диван, закинув руки за голову. Гедонист, да и только.
— Может, оденешься? — поморщился второй мужчина.
— Дитрих, ну ты чего, стесняешься родного брата? — удивился Платон. — Ты с какой-то важной новостью? Только не говори, что меня выпускают по досрочному. Не поверю.
Он картинно приложил ладони к щекам, будто бы его очень интересовала причина появления брата. Правда, выражение лица при этом было слишком насмешливое. Кстати, ожоги после предыдущего сеанса лечения током сошли на нет. Не осталось даже следа. Кожа была чиста, если бы не я сама наносила на неё мазь, то даже не заподозрила бы неладного.
Дитрих покачал головой.
— Ты не отвечал на звонки, я решил проверить, что у тебя происходит, — он оглянулся на «орудие пыток».
— Так я мылся, — беззаботно откликнулся Платон, потянувшись всем телом. — Получается, ты стелился перед арбитрами, чтобы выбить разрешение на моё посещение, ради такой ерунды?
— Ты мылся всю ночь? — сжал зубы Дитрих.
— Ночью я спал. Гроза была, так чудесно спалось. Совсем как в детстве. Дит, прекрати меня подозревать, — тон голоса Платона потяжелел. — Куда я, по твоему мнению, денусь из этого поместья? Каким образом? Подкоп устрою?
— Из поместья ты, может, и не денешься, но…
Платон тоже глянул на оборудование, так красочно стоящее прямо посреди гостиной. После его взгляд упал на зеркало, за которым пряталась я. Не знаю, догадался ли он, что я могу скрываться в тайной комнате — но виду не подал. Напротив, взлохматил волосы, посмотрелся в зеркало правым и левым боком.
— Но что?
— Здесь что-то нечисто, — отрезал Дитрих.
— Например?
Мужчина поколебался, словно сам не был до конца уверен, а затем тихо выдал: