Одинокий. Злой. Мой
Шрифт:
— Случайно уловил смутный образ, пока поднимался по лестнице.
— Ну, это не новость, ты же с завидной регулярностью видишь, как я отправляюсь на тот свет. Или на этот раз я делаю это каким-то особо экстравагантным способом? — Платон казался искренне заинтересованным.
— Там была женщина.
— Оу, — Платон захохотал. — Тогда я догадываюсь, чем мы с ней могли заниматься, док так много и в таких красках описывал, что мне может грозить от излишнего «перенапряжения», а я тут так давно «скучаю» один…
Он насмешливо
— Оставь юмор для другого случая. В видении тебя не было. Оно было не о тебе.
Я прильнула к стеклу, словно так могла разобрать больше. Дитрих увидел мое будущее? Я тяжело сглотнула, жаждая узнать подробности.
Платон, видимо, ждал, что брат сам продолжил. Но тот вместо этого стоял, закрыв глаза, словно вдруг надумал прикорнуть.
— И? — не выдержав тишины, спросил Платон. — Ворвался спозаранку, вытащив из ванной, обвинил непонятно в чем, теперь заинтриговал историей о какой-то женщине. Расскажешь, что за видение?
Дитрих снова открыл глаза и потер виски, покачав головой.
— Не видение, так, отрывок. Просто мелькнул рыжеволосый образ со спины… Почему-то в костюме типа того, в котором ходит Александр Анатольевич. Ну, твидовые такие. Понимаешь, о чем я? Сейчас уже и нет ничего. Просто странно, откуда бы ей тут взяться, да ещё и в костюме врача, — он задумчиво пощелкал пальцами в воздухе, а затем сделал несколько шагов в сторону каминной полки.
Я машинально оглянулась на комнату позади себя. Если Дитрих догадается проверить тайник (если он вообще знает о нем), то прятаться здесь негде.
— Рыжая в костюме? Какая-нибудь помощница нашего дока? — пожал плечами Платон, предложив объяснение.
Но я отчего-то точно была уверена, что речь шла обо мне.
— Хм… — Дит снова ненадолго прикрыл глаза.
— Что? Или ты подозреваешь, что я тут где-то под диваном любовницу прячу? — Платон скрыл очередной смешок кашлем. — Ну давай, сообщи арбитрам. Ты ведь как законопослушный гражданин обязан сообщать о таком, разве нет? Пусть придут, обыщут поместье. Или, может, сам это сделаешь? Вдруг тут и правда какая-нибудь рыжая красотка затерялась. — Он жадно облизнулся, словно бы эта мысль действительно ему понравилась. — Может, мне и самому стоит поискать.
— Хватит всё превращать в фарс, — дернул плечом Дит и, не дойдя до камина каких-то пару метров, развернулся и сел на диванчик. Мужчина кивнул на оборудование с проводами. — Я расспрашивал вчера Александра Анатольевича о том, как идет лечение…
— М-м… видимо, о том, что такое врачебная тайна, на курсах целителей тоже забыли упомянуть, — кисло прошептал Платон — я едва расслышала.
— Никаких подробностей, просто поделился, что у вас с ним разный взгляд на то, как должно проходить лечение. И судя по стоящему тут аппарату, я
Платон тяжело вздохнул и повторил движение брата, когда он массировал виски. На мгновение они стали очень и очень похожи.
— Ты ведь не нотации пришел мне читать? — тихо откликнулся Платон. — Дит, пойми, я привык управлять, я руководил многомиллионной корпорацией, под моим началом была огромная лаборатория. Я привык всё и вся контролировать. Уж это ты должен понять. Я готов ставить опыты сам на себе, но я не готов стать чужим подопытным.
Когда он проговорил это, на лице залегла тень, он сглотнул, словно само слово «подопытный» доставило ему физическую боль.
— Тебя не просят становиться подопытным. Нужно просто довериться. Консервативное проверенное лечение, без каких-либо встрясок и стрессов для организма, — мягко ответил Дит, так же, как и я, внимательно следивший за лицом брата. — И уже меньше чем через год соберемся все вместе, устроим на Хэллоуин зеленую орк-вечеринку, помнишь, как в детстве?
— Зеленую — это уже, наверное, без меня, — покачал головой Платон. Без малейшего сожаления, просто констатируя факт.
— Не говори ерунды, ты поправишься.
Но я видела, что Дит в это сам до конца не верит.
И, тем не менее, казалось, что атмосфера в комнате стала теплее на пару градусов. Словно признание в собственном стремлении все контролировать стало первым шагом на пути к сближению братьев.
И Платон это тоже почувствовал, потому что в его голосе вдруг появились вкрадчивые нотки.
— Слушай, насчет смертной скуки в этом богом забытом месте я не соврал, тут даже интернет не во всех комнатах ловит. Но я нашел старые записи отца…
— Мне стоит беспокоиться? — вскинул брови Дит, но на этот раз, кажется, уже без лишних подозрений.
Платон пожал плечами:
— Просто я там прочитал упоминание одного театрального шоу. А потом мне выскочил рекламный баннер с этим же самым шоу в интернете. Вот и не верь после этого, что маркетологи и рекламщики мысли читают.
Дит на это усмехнулся:
— Так кто ж их знает, хорошего маркетолога найти сложнее, чем мавку. А что за шоу?
— «Семь грехов света», как-то так, кажется.
Словно я стояла в светлой комнате, и разом выключили весь свет. Это название внушало трепет и ужас, больший, пожалуй, я испытывала, только когда слышала имя владельца театра. Нику Альбеску.
Ладони моментально вспотели, я закусила до боли губы.
— Кажется, и я что-то слышал, — задумался Дитрих. — По радио крутили рекламу.
— Вот. — Платон обезоруживающе улыбнулся. — Может, ты сходишь? Одно из представлений как раз дают завтра вечером. Возьми с собой Таю, развеетесь там. А сам посмотри на артистов, ну… своим взглядом. Вдруг заметишь что-то необычное. Все-таки зачем-то Серп упоминал о нем в своих записях… Потом мне расскажешь?