Одиссея 2.0: Погоня за Аидом
Шрифт:
С губ Лилии слетел шипящий звук, но хватку она не ослабила. Голова Немо тем временем тяжелела с каждой секундой, думать становилось всё сложнее. Он отчаянно шарил по карманам, пытаясь нащупать пистолет. Вместо него попался нож.
Клинок вонзился чуть выше запястья елисейки. Затем ещё раз. И ещё. Мусорщик колол хаотично, стараясь задеть как можно больше мускулов, сухожилий, сосудов и нервов. Одновременно с этим он пытался оттолкнуть Лилию ногами, упершись в стену.
Через полминуты, которые тянулись полдня, пальцы Лилии дрогнули, и Немо грохнулся
— Некоторые за такое некислые бабки, наверное, платят, — сквозь слёзы прохрипел Немо чьим-то чужим голосом. — С Антуаном тоже так шалишь? Признавайся, он тебя шлёпает, или ты — его?
Лилия продолжала давить на хребет, пока её жертва безуспешно тянулась ножом к её ноге. Оставшись без глаз и одной руки, повреждения запястья она осматривала на ощупь, поднеся его к губам. Кровь уже свернулась, модифицированные тромбоциты отлично справлялись со своей задачей. Что касается кисти, пальцы сгибались неуверенно, но чтобы добить кого-то столь никчёмного, их силы хватит.
— Думаю, он. Это же всего лишь фасад. Брутальная мина, большие пушки. На деле ты так и осталась маленькой беспомощной девочкой, которая хочет, чтобы папочка её наказал.
Ответа не последовало. Великанша контролировала себя не в пример лучше дочери.
— А тебе не интересно, куда побежала Лив? И какой подарочек я ей там оставил?
Давление на спину усилилось.
— Совсем забыл, ты же дрянная мать. Взяла дочь на перестрелку. Отпустила её одну, когда весь дом под моим контролем.
В груди снова что-то хрустнуло.
— Какая жалость, она где-то там, в темноте, совсем одна. Истекает кровью и зовёт мамочку. Бедняжка не понимает, что её мамочке плевать на неё.
Сверху послышалось яростное шипение.
— Но не волнуйся. Перед смертью до неё дойдёт, что ты её ненавидишь. С этой мыслью она и умрёт.
Лилия резко подняла ногу и с силой обрушила её на хребет мусорщика. Однако на прежнем месте его уже не было. Едва почувствовав свободу, Немо перекатился вбок и что есть сил пополз по коридору.
Великаншу била крупная дрожь. Лилия сжала кулак до боли в пальцах и ударила им по стене. Три раза громко выдохнув, она нащупала дробовик и отправилась вслед за Немо.
— Ох, подруга, ну ты и упёртая. Ты не смогла найти меня с глазами и соплячкой на подхвате. Сдавайся, для тебя это плохо кончится, — голос Немо вновь зазвучал из всех динамиков, чистый, нахальный, без намёка на хрипоту.
Сделав несколько шагов, елисейка остановилась и сняла обувь. Она провела по полу голой ступнёй и нашла то, что искала, — полосу тёплой, немного липкой жидкости. Женщина пошла по крови, пристально вслушиваясь. Голос из динамиков сбивал с толку, но она знала, где-то совсем рядом, стонет от боли её цель.
— Может я здесь. Или здесь. Ладно-ладно, я у тебя на носу. Шмальни себе в голову.
Пустые глазницы смотрели в сторону, пока Лилия медленно шла к своей цели. Та была совсем рядом, всего в трёх метрах. Закусив губы, искалеченный вор полз вперёд. В руке у него был пистолет, а в голове по кругу крутилось: «Шея, живот, нос, глаза». Что из этого защищено хуже всего?
Расстояние сокращалось. Всего два метра, полтора, один… Ещё немного и она наступит на него. Решать нужно немедленно.
— Мама! Он сзади!
Лилия резко развернулась и за секунду выстрелила четыре раза, слегка меняя направление. Тело её жертвы повалилось на холодный мрамор. Один заряд дроби оторвал ногу, а второй прошёл через бок живота, прихватив с собой часть внутренностей.
— Мама? Что…
— Лив? Доченька? Нет!
Вой, заполнивший тёмные коридоры, даже отдалённо не напоминал человеческий. Обманутая женщина бросилась к дочери. Ощупав тело девушки, она сняла ремень и стала накладывать жгут. Великанша действовала быстро и чётко, но голос её дрожал. Слова утешения и заверения о беззаботном будущем звучали неубедительно.
Немо не стал дожидаться развязки.
В холле мусорщик надеялся найти разорванные трупы Лестригонов, а не валяющуюся на полу Медоу. Мысленно ворча на напарницу, которая совершенно не к месту решила бросить привычку убивать всех подряд, Немо пополз в сторону великанов, которые тихо, но ожесточённо спорили.
— Ты меня чуть не убил, а она всего лишь оглушила. По твоей же логике не следует ли мне тебя застрелить?
— Не ёрничай. Ты допустил слабость, чем она и воспользовалась. Это твоя ответственность.
Филипп опустил глаза на Медоу, которая не оставляла попыток встать. Однако все её усилия заканчивались удручающе: она то выпускала когти, то показывала язык, то пинала воображаемый мяч. Молодой елисеец направил пистолет в лицо девушки и взвёл курок. Постояв так около десяти секунд, он опустил оружие.
— Что с тобой, сын? Молю, не говори мне, что ты…
— Нет, разумеется, нет. Но раньше ты не заставлял обедать с ними, гулять и... Я… Я даже имён их не знал.
— Ты должен. Не мне, не матери и не сестре. Ты должен прежде всего себе. Должен быть сильным.
— Н-но разве они не нужны тебе? Для дела? Ты сказал, оно важнее всего этого.
— Так и есть, важнее. Но эти люди доказали, что не понимают этого. Доверять им нельзя. С делом я разберусь сам, потому что это моя ответственность. Понимаешь?
— Да, отец.
Мужчины общались в свете фонарей, прикреплённых к оружию. Разглядеть далеко внизу Немо им было не легче, чем таракана, на которого, к слову, он довольно сильно сейчас походил. Мусорщик подполз практически в упор к старшему Лестригону. Досчитав мысленно до трёх он вонзил клинок в ногу елисейца и резким движением перерезал сухожилие над пяткой. Одновременно с этим он выстрелил в то же место на другой ноге.