Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2
Шрифт:
Да уж, любил Даниэль Дефо замысловатые названия. Хотя свой псевдоним «капитан Чарльз Джонсон», которым подписана книга, он не раскрыл до конца жизни. Слухи об авторстве Дефо ходили давно, но лишь в наши времена при помощи компьютерных методов анализа тестов окончательно доказали: книгу написал действительно он.
У тех, кто всерьез исследует пиратскую тему, отношение к труду Дефо двойственное.
С одной стороны, там множество бесценной информации, больше нигде не встречающейся. Дефо в большом количестве использовал не дошедшие до нас источники, в первую очередь устные рассказы моряков, возвращавшихся в Англию из колоний, он был современником описываемых
С другой стороны, в текст, преподнесенный публике как документальный, Дефо включил немало собственных литературных выдумок. Никогда не существовали и не переживали «удивительные приключения» женщины-пиратки Энн Бонни и Мэри Рид. Пиратская республика Либерталия, помещенная автором на Мадагаскар, всего лишь отражает мысли Дефо о справедливом устройстве общества. Пиратам же, действительно строившим небольшие укрепленные форты на мадагаскарском побережье, мысль объединиться в непризнанное государство в головы не пришла.
Илл. 18. Пиратка Энн Бонни, придуманная Дефо и много лет считавшаяся реальной исторической личностью.
Короче говоря, использовать «Всеобщую историю пиратства» в серьезном историческом исследовании стоит с большой осторожностью, пользуясь лишь той информацией, у которой есть хотя бы косвенные подтверждения в независимых источниках.
Однако для исследования «Острова Сокровищ» можно особо не задумываться над исторической достоверностью сообщаемых Дефо сведений. Ведь Стивенсон не задумывался, в его время труд Джонсона-Дефо еще не подвергся кропотливому разбору с опровержениями и разоблачениями.
И что же нам сообщает «Всеобщая история» об испанском периоде карьеры Флинта-Тейлора?
Практически ничего. Лишь вскользь упомянуто, что он напал в Гондурасском заливе на английских купцов, перевозивших груз драгоценного сандалового дерева.
И у Стивенсона на тот период выпадает провал в разбросанных по тексту воспоминаниях людей, знавших Флинта. Пожалуй, только эпизод, сообщенный сквайром Трелони, можно отнести к этому времени: капитан английского судна увидел над горизонтом мачты корабля Флинта и предпочел не рисковать, вернуться в порт. Не хотел, очевидно, разделить судьбу купцов из Гондурасского залива.
Дело в том, что гвардакостасы занимались примерно тем же, чем и английские приватиры. Пиратством под прикрытием официальной бумаги с печатью. Любое встреченное в море английское торговое судно становилось целью, а уж обвинить его капитана в контрабанде всегда можно было задним числом. А можно было и не обвинять, если не оставлять свидетелей, не высаживать их на пустынных берегах, как Ингленд, а резать, как свиней, на манер Флинта и Билли Бонса.
В любом случае приходная книга последнего свидетельствует: шайка Тейлора-Флинта надолго свою деятельность не прерывала, два десятилетия бороздила моря и океаны.
Может возникнуть вопрос: а зачем вообще немалая часть экипажа «Кассандры» продолжала эту нелегкую и рискованную деятельность? Они ведь были богаты, наверняка не все захваченные у вице-короля алмазы ушли на взятку губернатору Порто-Белло.
По первому впечатлению гораздо более здраво и логично поступили те члены старой команды Ингленда, кто еще в Индийском океане решил покончить с пиратством (когда Тейлор двинул через Атлантику в Вест-Индию, они отправились на Мадагаскар на захваченном
И те пираты с «Кассандры», кто в Порто-Белло решил не искушать дальше судьбу, перебрался на Ямайку и далее в Англию, – тоже, казалось бы, поступили куда более мудро: не стоит начинать новый тур рискованной игры, уже имея на руках недурной выигрыш. Ведь в этих играх проигравшихся игроков не выставляли из казино, а вешали на рее.
Но все не так просто.
Драгоценные камни вообще и алмазы в частности – чрезвычайно неудобная добыча для пиратов. Да, это богатство, но богатство лишь in potentia, превратить которое в реальные деньги пирату чрезвычайно трудно. Ему даже не оценить, хотя бы приблизительно, насколько богатство велико. Золото или серебро иное дело: цена известна, взвесил, перемножил и понял, что можно заканчивать, что уже хватает на приобретение поместья в Англии либо плантации на Барбадосе. Если не известна рыночная цена на какой-то другой захваченный груз (на то же сандаловое дерево, к примеру), то узнать ее дело недолгое, а далее тот же алгоритм – посчитал, перемножил, разделил надвое (продавать придется по демпинговым ценам) и понял: для завершения карьеры маловато, придется еще потрудиться, поплавать по морям.
Алмазы – совсем иное дело. Профан может понять лишь одно: что в руки ему попал именно алмаз, для этого достаточно провести камнем по стеклянной поверхности и посмотреть, осталась ли царапина. При этом стоимость алмазов одного веса и размера может различаться в разы, и только ювелир назовет ее, оценив чистоту камня, наличие малозаметных изъянов и пр.
Но загорелому детине с обликом и повадками моряка выложить на прилавок ювелира пару крупных алмазов – это все равно что громко заявить: я, знаете ли, в недавнем прошлом пиратствовал, грабил и топил суда. Честный ювелир камни для оценки возьмет и тут же известит власти. За разоблаченных и опознанных пиратов, даже бывших, полагались неплохие награды. К тому же прежних владельцев камней крупных или чем-то приметных можно было установить и получить от них премию за возвращенную собственность. Камни, оставшиеся неопознанными, переходили в собственность казны, – опять-таки с премией тому, кто донес об их незаконном происхождении. Профит, возможно, небольшой, если сравнить со стоимостью алмазов, зато и риска никакого.
Ювелир же, склонный к риску и жульничеству, мог поступить иначе: изобразить на следующий день удивленное лицо: вы о чем, любезнейший? Я вас первые вижу! – и что с ним делать? В суд подать?
Идеальный для экс-пирата вариант: он все же получит какие-то деньги, сущие гроши в сравнении с рыночной ценой своих камней. Грех его не обобрать, воспользовавшись ситуацией.
Отличное подтверждение вышесказанному – судьба известного пиратского капитана Эвери. Тот по завершении пиратской карьеры мог увешать себя алмазами и прочими самоцветами, как новогоднюю елку игрушками. Вот только кушать ему было нечего. Голодал в самом прямом смысле.
Помыкавшись в Лондоне, капитан двинулся в Голландию, в Амстердам. Спрос, как известно, рождает предложение. Верно и обратное, и в Амстердаме сформировался черный рынок камней, добытых преступными путями. Там их оценивали, покупали и продавали, камни известные и узнаваемые гранили заново, либо распиливали на части и т. д. и т. п.
Но дилетант, ничего не понимающий в этих играх и заявившийся на черный рынок с партией камней для продажи, шансов разбогатеть не имел. Он был обречен стать персонажем известной поговорки «Без лоха и жизнь плоха».