Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2
Шрифт:
С тыла беспокоили индейцы, с фронта подчиненные Деревянной Ноги все чаще переходили в контратаки, превосходство в силах таяло, как снег под солнцем.
Кончилось тем, что Вернон свернул операцию и с позором и огромными потерями отправился восвояси. Огромные потери – не фигура речи. Из корпуса Уитворта в живых осталось половина, из них держать оружие к моменту эвакуации были способны 3200 человек, остальные лежали, сраженные дизентерией, малярией, желтой лихорадкой, причем продолжали умирать и на обратном пути, и вернувшись на Ямайку. Но самые страшные потери понес отряд колонистов из Новой Англии, их Вернон намеривался поселить на захваченных у испанцев землях. Вместо того означенные земли они удобрили своими телами,
По возвращении Старина Грог с треском вылетел со всех своих руководящих постов. Он, оказывается, после первых успехов, после захвата внешних укреплений, отправил в Англию сообщение с посыльным судном: Картахена взята!
В Лондоне возликовали и шумно отпраздновали триумф. Даже отчеканили медали одиннадцати видов в честь памятного события, одни успели вручить, другие дожидались возвращения героев. Когда стал известен реальный результат похода, позор был на всю Европу.
Илл. 20. Одна из самых редких медалей в мире. Известна в единственном экземпляре, хранящемся в Мадридском музее. На ней изображен Вернон, принимающий капитуляцию от преклонившего колено адмирала Бласа де Лесо-и-Олаварриета. Остальные экземпляры британцы от позора изъяли и уничтожили, но этот испанцы сумели раздобыть и сохранить.
Войска немногочисленного английского гарнизона, оставленного Верноном в Порто-Белло, торопливо эвакуировались, не дожидаясь, когда у противника дойдут до них руки.
В результате подъемом ценностей с затопленных в бухте кораблей занялись вернувшиеся испанцы. И вот тогда-то попугай Сильвера выучился крику «Пиастры!», а у Флинта-Тейлора наконец появился терпеливо ожидаемый шанс единовременно взять большой куш.
Глава 8. При чем здесь Сингапур, или Торжественная порка господина Д.
История с осадой Картахены еще раз подтверждает уже высказанную в этой книге мысль: мореходы из испанцев были так себе, а вот в войне на суше их мало кто мог превзойти. Многочисленные столкновения Испании с Британией, образно говоря, были «войной кита и слона». Англичане много раз, не сосчитать, били на море испанский флот. А у Картахены британский «кит» имел глупость выползти на сушу, где испанский «слон» живо его растоптал.
Но отвлечемся ненадолго от дел военных, от грома пушек, свиста пуль и звона клинков. Поговорим о простом и житейском: о садоводстве, о ревматизме, о Сингапуре…
«При чем здесь Сингапур?! – могут прозвучать недоуменные голоса. – Какое он отношение он имеет к сокровищам Флинта?! Другой край глобуса, другая эпоха, другое всё…»
А вот имеет. Чем дольше вчитываешься в «Остров Сокровищ», тем больше убеждаешься: он необъятный и всеобъемлющий, как Вселенная, и найдется в нем место всему. Даже Сингапуру.
Шутка. Но лишь отчасти…
Может показаться, что изобильно раскидывая ребусы и шарады по страницам своего романа, Стивенсон совершенно не интересовался, разгадает их кто-нибудь или нет. Играл в литературную игру сам с собой, для собственного удовольствия.
Если оно и так, то не всегда, не во всех случаях. Порой мэтр с лукавой улыбкой подмигивает вдумчивому читателю: молодец, ты всё правильно угадал!
Маленький пример. Помните, чем занимался доктор Ливси, впервые появившись на страницах романа? Он откушал в «Адмирале Бенбоу» обед от щедрот миссис Хокинс, затем спустился выкурить трубку в общий зал трактира, где завел со старым садовником разговор о методах лечения ревматизма. Едва ли старик успел дослушать полезные или не очень советы Ливси – пьяный Билли Бонс загорланил свою песню, между ним и доктором началась
Однако же эпизод с садовником и его ревматизмом при вдумчивом чтении привлекает внимание очень сильно. Вот чем: садовник назван по фамилии!
При этом, как уже отмечалось в «Острове без сокровищ», все местные жители – безымянная массовка. (Кроме тех, разумеется, кто отплыл на «Испаньоле» за сокровищами.)
Безымянные посетители «Бенбоу» слушают песни Бонса и его рассказы, некоторые из них даже какие-то реплики произносят, но имен все равно не получают.
Столь же анонимны мужчины, обвиняемые миссис Хокинс в трусости в исторический вечер налета контрабандистов на трактир. Безымянный некто вручает Джиму заряженный пистолет для защиты. Юноша, не получивший имени, отправляется верхом звать Ливси на помощь, – но не позвал, очевидно, не отыскал, хотя позже Хокинс и таможенник сделали это без труда, – и надо ли добавлять, что служанка Ливси, отправившая их искать доктора в доме сквайра Трелони, откликалась на «Эй, ты!», своего имени не имея?
На фоне этого парада обезличенности, этой первомайской демонстрации людей без имен, – ярким пятном сверкает, переливается и за несколько миль привлекает внимание миссис Кроссли, местная жительница С ИМЕНЕМ!!!
Это, конечно же, неспроста, и в «Острове без сокровищ» мы выяснили важнейшую роль миссис и ее сумки в понимании истинной подоплеки событий.
Второе яркое пятно на сером безымянном фоне – старый садовник-ревматик. Но сколько голову ни ломай, – роль в событиях и у него, и у его ревматизма примерно нулевая. Вычеркнуть их напрочь со страниц романа – сидел и курил, допустим, Ливси в одиночестве, когда Бонс начал сольный концерт по заявкам – не изменится ровным счетом ничего.
Представляется, что важную смысловую нагрузку несет не профессия садовника, и не его ревматизм, и вообще не его личность, никак не раскрытая, но исключительно сама фамилия.
Звали садовника Тейлор.
И это сигнал читателю, причем далеко не каждому, а очень внимательному, перечитывающему роман не в первый раз, задумываясь при чтении над каждым словом: все ты правильно, читатель, понял, разгадал авторский код!
Почему Флинт стал именно Флинтом?
На самом деле это вопрос двойной, с двумя вариантами ответа. Если речь идет о персонаже, до мелких деталей срисованном с реального Тейлора, то можно предположить, что тот не мудрствовал лукаво, и голову не ломал: новой фамилией стало уже бытовавшее среди команды прозвище капитана: Флинт (Кремень) – это удобно, не надо переучивать экипаж и гораздо меньше вероятность, что кто-то из пиратов позабудет новую фамилию и невзначай ляпнет при чужих старую.
А если речь об авторе – тоже есть вариант ответа, где он взял фамилию Флинт для своего знаменитого капитана: в бананово-лимонном Сингапуре.
История эта связана с именем Стэмфорда Раффлза, который, на самом деле, заслуживает отдельной книги. Он прожил всего сорок пять лет, и трудно с лету сказать, на какой стезе Раффлз был более успешен: военного или лингвиста, политика или ученого-естествоиспытателя, колониального администратора или исследователя неизвестных земель… Он был успешен во всем. Всё ему удавалось. Он отвоевал у французов громадный остров Яву и несколько лет был ее губернатором. Он открыл Европе богатейшую индонезийскую культуру, доселе неизвестную, он опубликовал двухтомный фундаментальный труд «История Явы». Он основал Сингапур, а также Лондонский зоопарк и Королевское зоологическое общество. Он был любовником королевской дочери и наследницы британского трона. Он отыскал в диких джунглях самый крупный в мире цветок (размах лепестков около метра) и тот получил его имя. Он боролся с малазийскими пиратами и договаривался о мире с даяками-людоедами.