Одиссея "Варяга"
Шрифт:
Во время последнего выхода на стрельбы на "Рюрике" опробовали только что доставленные затворы новой конструкции. Их использование позволяло практически уровнять скорострельность старых, 35-ти калиберных восьмидюймовок с новыми, разработанными Бринком с заимствованием ряда решений от системы Кане. Эта копеечная, по сравнению со состоимостью самих орудий, доработка, вкупе с увеличением угла возвышения старых пушек, делала старика "Рюрика" вполне адекватным противникам любому броненосному крейсеру японцев. А с учетом того, что на верхней палубе крейсера вместо снятых мачт и 120-мм орудий, были смонтированы "лишние" шесть восьмидюймовок (по одной на носу и корме, способной вести огонь на любой борт и, по паре на борт, на местах установки 120 мм орудий)...
Руднев, посетивший крейсер после последних стрельб, злорадно усмехнулся и предложил Трусову представить себя на месте командира какого-нибудь "Якумо", который окажется в линии напротив "Рюрика". Вместо ожидаемых двух восьмидюймовок в бортовом залпе, по нему будут вести огонь шесть. Причем четыре из них, установленные на верхней палубе, будут на 10 кабельтов дальнобойнее своего оригинального паспортного значения. И все это - при том же самом количестве шестидюймовых орудий в залпе.
– Теперь у вас, Евгений Александрович, под командованием не крейсер, а просто какая - то "нежданная неприятность". Главное, чтобы она "нежданной" и оставалась, до поры до времени.
Много ли надо удачному прозвищу чтобы прилипнуть к человеку или кораблю, не важно? Всего лишь один раз быть произнесенным вслух.
Когда до дядюшки Ляо дошли новости, что все крейсера отряда свозят на берег дерево, а через неделю Руднев заказал молебен "во одоление неприятеля" в главном соборе Владивостока, он понял что пора отправлять в Японию кодированный сигнал о выходе ВОКа на встречу с "Ослябей". В тот же день на телеграфе Владивостока молодой щеголеватый бразильский корреспондент отправил в редакцию своей газеты заметку о нравах русских офицеров во Владивостоке. Через семь дней из Сасебо к западному входу в Сангарский пролив вышли наиболее быстроходные броненосцы Соединенного флота "Хацусе" и "Ясима", в сопровожнении и для разведки с ними шли бронепалубные крейсера "Читосе" и "Кассаги". Еще через день Камимура, подняв как обычно флаг на "Идзумо", вывел из Сасебо пять своих броненосных крейсеров. Их сопровождали старые знакомые Руднева еще по Чемульпо - четвертый боевой отряд. В связи со смертью адмирала Уриу, теперь им командовал Того-младший. Для усиления четвертого отряда, которому предстояло сражаться с "Варягом" и "Богатырем", ему были приданы легкие крейсера "Такасаго" и "Иосино".
Противники встретились примерно там, где они и ожидали увидеть друг друга. Как и планировал Руднев, Камимура не стал брать с собой броненосцы - с ними отрядный ход снижался до 18 узлов, и у русских были все шансы оторваться, не вступая в бой. Как и планировал Камимура, его крейсера оказались между русскими и Владивостоком, так что он фактически отрезал русских от базы. Попытайся они после боя улизнуть Сангарским проливом, их ожидала бы встреча с парой броненосцев. Боя "пять на пять" Камимура не опасался, полагая минимум два из пяти русских крейсеров ограниченно боеспособными, а остальные три весьма неудачно, для линейного боя, построенными. Прекрасные бронепалубники русских, "Богатырь" и "Варяг", тоже вряд ли могли помочь своим броненосным крейсерам в эскадренном линейном бою. Приятно удивив Камимуру, русская эскадра не стала пытаться обойти его крейсера и вернуться во Владивосток. Русские упорно держали курс у Сангарскому проливу.
– Похоже, что на этот раз наша разведка не оскандалилась, - обратился на мостике "Идзумо" Камимура к своему начальнику штаба капитану первого ранга Като, - судя по настойчивости русских, они и правда идут встречать своих. Что ж, об "Ослябе" позаботится Дева с броненосцами, а наша работа - Руднев с крейсерами. Сближаемся на параллельных курсах. Не пойму с такого расстояния, кто же у русских головным...
Когда кильватерные колонны сблизились на 80 кабельтов, у Камимуры появилось еще два повода для удивления. Он, наконец, разглядел состав и порядок кильватерной колонны русских. Ну, то, что Руднев может поставить в линию баталии [102] свои бронепалубные крейсера, японский адмирал предполагал. Как там говорят эти русские - "на безрыбье и рак рыба"? Чем еще он мог усилить свою внушительную, но мало боеготовую линию... Но вот увидеть "Варяга" во главе линии русских кораблей, Камимура никак не ожидал. Как не ожидал он и того, что второе место займет "Богатырь". Свои бронепалубные крейсера Камимура оттянул за корму броненосной пятерки, чтобы "не путались под ногами". Второй сюрприз был неприятный - с расстояния 80 кабельтов стало видно, как на носу предпоследнего русского крейсера вспухло облако выстрела. Спустя примерно полминуты, упавший с полумильным недолетом до "Токивы" десятидюймовый снаряд с "Памяти Корейца" показал японцам, что насчет степени освоения русскими артиллерии трофеев разведка все же ошибалась. Следующий снаряд упал с неба спустя примерно полторы минуты. На этот раз с перелетом в пару кабельтов у борта "Адзумы"...
102
Со времен парусных флотов, когда парусники могли вести полноценный огонь только с борта, линия баталии была единственным признаным способом ведения морского боя. Корабли выстраивались в кильватерную колонну, пристраивались к противнику параллельно, и перестреливались до пебеды, или заката. За ломку линии судили и вешали не только капитанов кораблей, но и адмиралов. Линию ломали или трусы, бегущие из боя, или гении масштаба Нельсона и Ушакова. От линии пошло и само название "линкор", т. е. корабли боевой линии. Не бронированным крейсерам, при сражении линкоров, обычно в линии делать нечего.
В носовой башне "Памяти Корейца" Платон Диких наслаждался. Во-первых, в период подготовки к боям они, с мичманом Тыртовым с "Ушакова", расстреляли более пятидесяти снарядов. После двадцати выстрелов из единственного десятидюймового орудия эскадры, мичман с прапорщиком задумались о расстреле ствола до боя. Выслушав их, Беляев сначала похвалил офицеров за правильный ход мысли, "как выражается наш адмирал". А потом, по секрету, сообщил о составе груза захваченной "Варягом" "Малакки". При наличии двух запасных стволов, вновь образованный штаб эскадры решил пожертвовать одним для обучения расчета. Перед выходом в бой ствол орудия был заменен на новый. Во-вторых, на крейсер загрузили полуторный боекомплект для носовой башни, так что снарядов должно было хватить на два часа боя на полной скорострельности. И, в-третьих, самое приятное - перед выходом в море его и Тыртова вызвал к себе на "Варяг" Руднев. Им была предоставлена абсолютная свобода действий.
– По результатам последних стрельб вы достаточно уверенно поражаете цели на дистанции до 60 - 70 кабельтов. Ваше орудие наиболее дальнобойное на эскадре, и грех было бы этим не воспользоваться. Я приказал переоборудовать пару примыкающих к погребу боеприпасов вашей башни отсеков под хранилище дополнительного запаса санарядов. Ваша башня единственная на Гарибальдийцах, в которой оставили свой собственный дальномер. Остальные "канибаллизировали" на рюриковичей - больше дальномеры взять было просто не откуда. Так что стреляйте по своему усмотрению, на дистанции более 50 кабельтов по среднему в колонне противника, при сближении постарайтесь достать флагмана. Но если какой либо из крейсеров противника будет более удобной целью - бейте по нему. При сближении не забывайте корректировать дистанцию по результатам пристрелки среднего калибра, впрочем - что я вам это опять рассказываю в сто первый раз? Вы и сами все знаете. Я ожидаю процент попаданий из вашего орудия от двух, если вы не блеснете меткостью, до десяти, если вам повезет. Это от четырех до двадцати попаданий. Не подведите, другим наличным у нас калибрам с дистанции более 25 кабельтов нам крейсера Камимуры не пронять. [103] Забронированны они на совесть.
103
Ну, тут то ли память Карпышева начинает сбоить, то ли Руднев пытается правильно отмотивировать расчет единственного крупнокалиберного орудия. В реальном бою при Ульсане, с расстояния порядка 40 кабельтов русский восьмидюймовый снаряд пробил броню башни на "Идзумо". От взрыва крейсер спасло только то, что русский снаряд не взорвался.
Теперь в полной пороховых газов башне молодой мичман и начинающий седеть сверхрочник дуэтом вели свою партию боя. Диких стоял за наводчика, ловя в оптику далекие силуэты на горизонте, выработавшимся за годы шестым чувством определяя упреждение и момент выстрела. Тыртов сидел на дальномере, и вносил поправки по дальности. После пятого выстрела снаряды стали ложится довольно прилично, если учесть запредельную для начала века дистанцию и полное отсутствие пристрелки.
Камимура, мрачно наблюдал за очередным султаном взрыва, который обрушил на палубу "Идзумо" тонны воды с осколками. Очень, очень близкий недолет. Практически накрытие. А при том угле падения, с каким 10-ти дюймовый снаряд попадает с дистанции 60 - 70 кабельтов в слабобронированную ПАЛУБУ, он вполне может дойти и до машинного отделения. Не желая и дальше терпеть огонь противника без возможности отвечать, Камимура приказал изменить курс на два румба влево. Это позволило сократить время сближение с русской эскадрой и сбить пристрелку этой доставшей уже десятидюймовке. Но, с другой стороны, теперь при сближении японцы неизбежно отставали, и теперь головной "Идзумо", после сближения на 50 кабельтов, оказался не на траверсе шедшего головным "Варяга". И даже не на траверсе идущей третьей под контр-адмиральским флагом "России". Имея преимущество в ходе не более двух узлов (по "паспорту" крейсера японцев были быстроходнее русских на несколько узлов, но на практике они этого как то не показали), Камимура после сближения отстал, и его флагман после поворота на параллельный с русскими курс был на траверсе "Громобоя".
Уходя с крыла мостика в боевую рубку "Варяга" Руднев злорадно усмехнулся. Даже если его сладкая парочка на десятидюймовке вообще никуда сегодня не попадет, свое дело они уже сделали. Камимуре пришлось форсировать сближение и теперь догонять опережающих его русских под огнем. Кстати об огне, неплохо бы сблизиться еще на пяток кабельтов, пока Ками не закончил поворот. С "Варяга" взлетела в небо одна ракета белого дыма и одна зеленого, что было отрепетовано следующими за ним кораблями...