Одиссея "Варяга"
Шрифт:
Англичане хорошо знали наши обычные маршруты в Средиземном море. Из Бизерты русские корабли обычно шли в Мессину, а уж оттуда в Грецию. Поэтому, надо думать, что на их мостиках родилось некоторое удивление, когда там поняли, что курс наш проложен прямо на Мальту! Но еще больше там должны были удивиться с рассветом, когда обнаружили на этом курсе только три усердно дымящих германских транспортных парохода. Теперь, когда на их борту оставался только уголь, до следующего рандеву они могли спокойно идти и без нас.
Мы же за ночь, спустившись строго на юг миль на 70, вышли к группе необитаемых скалистых островков у побережья Триполитании, где без лишних соглядатаев провели боевую стрельбу по берегу. Результаты разрывов двенадцатидюймовых и девятидюймовых фугасов были впечатляющими. Снарядов, не давших разрыва, по нашим подсчетам не было. Кстати, здесь мы не только достигли, но и превысили новую паспортную скорострельность наших орудий. Адмирала итог учения так же вполне устроил. Комендоры и вся башенная прислуга получили "Особое благоволение" командующего, лишнюю чарку и по пять рублей премии. Старшие артиллеристы броненосцев тоже были премированы, как и плутонговые офицеры. Нам были вручены новые германские бинокли с памятными табличками "За отличную стрельбу. Броненосец "Наварiн". Мы тогда долго смеялись тому, что буква "и" в названии корабля оказалась написанной по-латински, с точкой. Но факт того, что начальство заказывая приборы и оборудование в Германии, позаботилось о такой мелочи как наградные подарки, говорил о тщательности, с которой готовилась вся наша экспедиция. С этого момента мои предположения о таком количественном превосходстве фугасов в нашем боекомплекте, начали принимать более определенные черты...
Между тем наш отряд, по словам адмирала как "сейчас уже как окончательно боеготовое корабельное соединение", проложил курс прямо на Порт-Саид. К Суэцкому каналу мы планировали подойти, имея в ямах не более четвертой части нормального запаса угля, что давало нам возможность немедленно по оформлении бумаг и финансовых вопросов вступить в него. Придраться к нам по осадке и водоизмещению было невозможно.
Забегая вперед скажу, что погода вскоре несколько испортилась. Проходили дождевые шквалы, редкие для этих мест в такое время года. Было сравнительно прохладно, не выше 23 градусов по Цельсию, так что в кочегарках работалось вполне сносно. Ветер развел волну, и "Наварин" периодически брал на бак воду, но проблем особых это не доставляло. Отряд уверенно поддерживал десятиузловый ход, англичан видно не было, хотя на введенной уже в действие нашей беспроволочной телеграфной станции их шифрованные телеграммы сыпались постоянно. Командир наш, получив это известие, констатировал:
– Проспали, голубчики. Теперь всполошились, и, поди, всей мальтийской эскадрой нас ищут!
У нас же телеграфирование пока было запрещено адмиралом. И все эволюции по ходу нашего движения мы делали по флажным сигналам и дымовым ракетам. Немцам было объявлено, что официально их станции будут опробованы на передачу и приняты в казну только в Индийском океане. Против чего они не возражали: деньги им шли, плавание было интересным, погода стояла вполне замечательная, а до войны, как тогда казалось, еще очень далеко. Однако милях в двухстах от Александрии пришлось телеграфировать и нам: флагман Безобразова "Адмирал Ушаков" запрашивал наши координаты "средиземноморским" кодом.
Обменявшись телеграммами с вице-адмиралом, наш отряд пошел прямиком в историческую Абукирскую бухту. Одни мы были недолго. Не прошло и пяти часов, как нас нагнали оба наших прежних знакомых - "Суффолк" и "Камберланд". В этот раз все приветствия были отданы как должно.
Наш адмирал рассматривая в бинокль англичан сказал с усмешкой, обращаясь к собравшимся на мостике офицерам:
– Какой восхитительно вежливый сегодня мой прошлогодний знакомец - командир "Суффолка", каперанг Дэвид Битти. Мы познакомились с ним в Бресте, в прошлом году. Он туда заходил на "Джюно". Тогда и обмолвился, что скоро примет "Суффолка". Женат на миллионерше из северо-американских Штатов, между прочим... Но моряк стоящий, под Таку сражался у англичан в первых рядах, был ранен серьезно... Да, кстати, он очень переживает, что его супругу не желают видеть в Букингемском, да и вообще, в британском свете.
– А что так сурово? Потому, что американка?
– Потому, что разведенка.
– Тогда, увы. Практически без шансов.
– Ну, она, как я понял, на лавры Эммы Гамильтон и не претендует...
Все рассмеялись.
Тем временем англичане довольно беспардонно встали на наш левый траверз не более чем в пятнадцати кабельтовых, уравняли скорости и пошли вместе с нами. Адмирал им не препятствовал.
По приходу к Абукиру нам открылась удивительная картина. В бухте находились русские, английские и французские корабли! Наши стояли на якорях во главе с "Адмиралом Ушаковым" под флагом вице-адмирала. Кроме него здесь были "Сенявин", "Апраксин", "Донской", "Алмаз", "Храбрый", "Абрек", два доброфлотовских парохода, четыре транспорта, из которых ближайший к нам - "Корея", за ними несколько миноносцев.
Недалеко от "Ушакова" покачивались на якорях французские корабли: крейсер "Монкальм" и броненосецы - "ромбы", прозванные так за схему размещения орудий главного калибра. Борт о борт с флагманом Безобразова стоял "Шарль Мартель" под контр-адмиральским флагом, а за ним "Жюррегибери" и "Бувэ". Тут же на якорях, но несколько мористее стояли британцы: броненосцы "Ринаун" (флаг командующего мальтийской эскадрой, вице-адмирала сэра Чарльза Бересфорда), "Канопус", "Венджанс", "Иррезистибл", "Венерэйбл" (флаг младшего флагмана контр-адмирала Кастанса), "Магнифишент" и "Ривендж". За ними находились еще два больших крейсера типа "Кресси" и крейсер поменьше - "Эклипс" или кто-то еще из его систершипов. Оба наших соплавателя "монмута" на якорь не стали, а обменявшись сигналами со своим флагманом, легли в дрейф на границе бухты и открытого моря.
Английская эскадра выглядела весьма грозно. Но все салюты были произведены чин по чину, и мы по указанию с "Ушакова" начали становиться на якорь впереди его судов. Не дожидаясь даже полной остановки корабля, контр-адмирал Беклемишев сошел на катер и отбыл к флагману. По всему было видно, что становиться меж берегом и англичанами он не хотел. Я услышал его слова, обращенные к нашему командиру: "Бруно Карлович, если что, Вы знаете что делать".
Прошел час... Ожидание томило настороженной неизвестностью, тем более, что еще на подходе к бухте адмирал приказал иметь прислугу у орудий, явно этого не афишируя, орудия и минные аппараты зарядить. Причем большие пушки - бронебойными. К шестидюймовкам были даже поданы снаряды для пяти первых выстрелов. Все это на отряде проделали быстро, благо такие сигналы имелись в нашем новом двухфлажном коде.
Вскоре мы увидели, как флагманы обмениваются семафором, затем французский контр-адмирал Шошпруа отбыл на катере к "Ушакову", откуда он вместе с нашими адмиралами поехал на "Ринаун". Было далеко за полдень, когда мы вновь увидели их всех троих, возвращающимися по своим кораблям. Как только Николай Александрович поднялся на верхнюю ступеньку трапа, по его радостной улыбке мы поняли - произошло что-то важное и хорошее.
В этот же момент стало ясно, что британцы начинают сниматься с якорей. Ничего угрожающего в их действиях не обнаруживалось, однако адмирал быстро прошел на мостик, откуда и провожал уходящие корабли мальтийской эскадры. Обменявшись с "Ринауном" сигналами и салютом пожелали кораблям Бересфорда доброго пути.
Когда английская колонна окончательно стала к нам кормою, задымив при этом половину горизонта, адмирал пригласил нас наверх для информации. Смысл ее заключался в том, что Лондону, Парижу и Петербургу удалось в Которе, при посредничестве немцев, договориться по той щекотливой ситуации, которая сложилась вокруг наших крейсерских действий. Сводилась договоренность к следующему: Великобритания и Франция вводят жесткое правило 24-х часов только на театре боевых действий. То есть восточнее Сингапура. Россия не возражает.