Одиссея "Варяга"
Шрифт:
Потом был пущен в ход третий шланг с динамитом, а когда вода успокоилась, на все так же торчащий над водой изуродованный борт "Фусо" были запущены два десятка китайцев с молотками и зубилами. Для сторонних наблюдателей, а среди них были и весьма заинтересованные лица с азиатской внешностью, это был ярчайший жест несостоятельности всей прежней затеи с взрывами - зубилом хоть и медленнее, но надёжней. Посвящённые же натягивали тросы для решающего рывка, призванного окончательно расчистить фарватер...
К концу первой недели работ о том, что разделаться с "Фусо" решил весьма популярный в кругах молодых офицеров сорвиголова Василий Балк с "Варяга", знал весь Артур. Способствовали этому и регулярные вечерние посиделки, которые Балк после очередного дня подводной борьбы с "Фусо" вместе с двоюродным братом, отличившимся со своими "силачами" еще во время ночного поединка по "сумо надводному" с тем же самым броненосцем, регулярно устраивали в кафешантане на Этажерке или в ресторане "Звездочка", примыкавшем к полупустому в связи с военным временем зданию гражданского управления Порт-Артура.
Посиделки эти отличались удивительной демократичностью - Балк-младший сразу поставил дело так, что за столом были равны все: и моряки, и армейцы.
Вскоре это заведение благодаря энергии и приветливости, бездонному фольклорному кладезю в виде анекдотов и песен, щедро источаемых означенным Балком на окружающих, а так же его истинному воинскому обаянию, сделалось духовно-энергетическим центром для всех молодых "офицеров военного времени".
Да и не только молодых. Покинув общество "больших начальников", обычно собиравшихся в центральном ресторане "Саратов", в сию заводную и веселую компанию перекочевали полковники Ирман, Третьяков, подполковник Рашевский и некоторые их офицеры. Из крепостных артиллеристов завсегдатаями стали капитаны Гобято и Коровин с Электрического утеса, поручик Люпов с Золотой горы. Ну и, естественно, моряки. Среди них выделялись кавторанг Лутонин, лейтенанты Рощаковский, Тырков, Непенин, Буцко и Бестужев-Рюмин, флаг-офицеры Макарова Дукельский и Кедров, кавторанги Васильев, Русин и Лебедев 2-ой, несколько офицеров с "Новика" во главе со своим отважным командиром Николаем Оттовичем фон Эссеном, а так же многие из командиров и офицеров "своры легавых" - артурских миноносцев, во главе с вечно чуть ироничным Юрасовским, заводным Малеевым и остроумным Сергеевым.
На то, что иногда там изрядно шумели, а порой даже постреливали на заднем дворе, и Гантимуров и Микеладзе закрывали глаза, поскольку как и за фон Эссеном, за лейтенантом Василием Балком уже прочно закрепился имидж макаровского протеже. И не удивительно, ведь "беспокойный адмирал" лично предоставил означенному лейтенанту особые полномочия при проведении работ на "Фусо", вплоть до отдачи прямых распоряжений начальнику порта и мастерских! Сие беспрецедентное свое решение, шутка ли - лейтенант указывает контр-адмиралу, Макаров откомментировал штабным и Григоровичу коротко и просто: "Времени у него нет, господа, копаясь на этом "Фусо" треклятом, по инстанциям с бумажками туда-сюда бегать. Что скажет - считайте я так и приказал!"
Вторая часть фразы Макарова быстро стала достоянием артурского общества. А уж когда в один из вечеров Макаров на пару с Кондратенко сам прикатил "о том, о сем покалякать, да послушать какие Вы тут песни поете", за завсегдатаями этих посиделок прочно закрепилось прозвище "Макаровской банды"...
Была, кстати, у "балковских вечеров" еще одна особенность, позволившая посвященным сделать вывод о том, что адмирал Макаров не только был прекрасно осведомлен о формах досуга наиболее активной части своего офицерства, но и негласно тому потворствовал. Действительно ли существовал его устный приказ отправлять с кораблей эскадры не абы как, а по графику, десяток наиболее шустрых и боевых матросов с парой таких же бравых унтеров по вечерам менять прислугу в заведении и прислуживать господам офицерам, попутно присматривая за чужими и скоренько их выпроваживая, доподлинно не известно. Но в итоге лишние уши так и не услышали практически ничего, что говорилось, шепталось или выкрикивалось за этим столом. А из тех нижних чинов, что потрудились вечерами в указанном заведении, больше половины оказались потом в числе двухсот добровольцев, что были внесены Балком в списки довольствия первых двух рот морского спецназа...
Очевидный душевный подъем в среде деятельной части офицерства Артура, наметившийся с появлением в крепости полулегендарной фигуры "первого абордажника флота", конечно же был замечен и женской половиной крепостного общества, как без этого... Но, увы, в большинстве женских сердец той же возрастной категории, поселились лишь грусть и ревность. Виной всему была эта рыжеволосая стервочка Гаршина, которая каким то непостижимым образом сумела приворожить к себе героя с "Варяга", причем при первом же его появлении в крепости! И теперь Балк кроме нее, своих офицеров-собутыльников и этого проклятого японского металлолома под Тигровым хвостом не видел ничего в упор. И никого...
Некоторым слабым утешением служило то, что, похоже, больше всего внимания он уделял все-таки именно металлолому...
Безупречно точный английский хронометр показывал пятнадцать минут шестого, когда утром 6-го июля артурский тралящий караван вышел на внешний рейд в полном составе. "Что-то непривычно рано они вылезли сегодня", отметил про себя господин Люшеньго, отмеривающий свою вторую утреннюю тысячу шагов...
Содержатель известного китайского ресторана "Тайпын", владелец трех джонок и вполне современного склада, весьма уважаемый как у китайской части населения города, так и у новых властей, купец Люшеньго прослыл не только серьезным и порядочным деловым партнером. Вдобавок ко всему он являлся еще и живым воплощением конфуцианства и даосизма. В отношении гармонии человека и природы, в частности. А проще говоря - умел следить за здоровьем. Ежедневно, в любую погоду, на рассвете господин Люшеньго отправлялся на пешую прогулку - "семь тысяч шагов по пути Дао", как сам он ее называл. Возможно, именно эти прогулки и позволяли уже не молодому вдовому китайцу, живущему в Артуре более двадцати лет, поддерживать себя в прекрасной физической форме.
Как поговаривал он сам, дела его с приходом в Артур русских пошли в гору. Заезжие купцы еще только обживались здесь, и все их интересы были направлены пока на обслуживание русского служилого и чиновного общества. Китайцы же были предоставлены сами себе. Имея три двухмачтовых джонки, господин Люшеньго вел очень неплохую торговлю. Но его фирменным коньком была чистейшая ханжа, которую ему поставлял родственник из Инкоу. С этой, хоть и изрядно вонючей, как и все крепкие рисовые напитки для европейцев, водки, утром не болела голова. При разумном употреблении, конечно.