Одиссея "Варяга"
Шрифт:
Командир, сидя в шезлонге на левом крыле мостика, и подставляя лицо ласковому, почти весеннему солнцу, ответил, не открывая зажмуренных по случаю принятия солнечных ванн глаз:
– Не понимаю я, ну что вам опять все не нравится, Вениамин Васильевич? Вы уже десять дней ворчите, не переставая. Сначала было "у нас уголь кончается", чем закончилось? Попался нам этот угольщик, "Мари-Анна". Кстати, как Вам названице для вечно грязной посудины в семь тысяч тонн, прости Господи? Угораздило же их, болезных, кардиф в Японию везти так не вовремя. Теперь, небось, владелец парохода разорится, груз-то ему никто не оплатит, да и пароход тоже мы ему не вернем, военная контрабанда-с, сиречь конфискация.
– Да, тут нам повезло, так что - как раз вовремя! Но ведь
– Вы правда уверены, что мы не нашли бы другой угольщик? Ну, в самом худшем случае, пришлось бы не брать японский уголь даром, а заплатить за британский. Потом, после войны, если захочет казначейство... Но не найти угольщик в этих водах... Это, простите, нереально.
Потом вы были уверенны, что пятая, фальшивая, труба это глупость, так как "Аскольд" - единственный пятитрубник в этих водах, в Порт-Артуре. Проехали, никто вроде не заинтересовался, а вот рассказам капитанов купцов о том, что мимо них прошел пятитрубный крейсер, никто не поверит. Именно потому, что его в этих водах быть не может. Потом вы были против того, чтобы маскироваться под тип "Дрейка", мол, британцы обидятся, если встретят. Кстати, не встретились, пронесло. Потом вам не понравилось, что я реквизировал эту американскую посудину с грузом станков из Сан-Франциско в Нагасаки. Но, какого черта, это же был японский груз, а нам нужен еще один пароход для организации более плотного дозора!
– Ну да, теперь у нас целых два парохода и крейсер между ними, просматриваем аж сорок-пятьдесят миль, море, можно сказать, перегородили, мышь не проскочит! Смех, да и только!
– Знаете, Вениамин Васильевич, вы мне все больше напоминаете одного моего знакомого британского капитана, у того была присказка "и вообще, мне ВСЕ не нравится [43] ". А уж ваша реакция на колосник на флаге, чтобы он не вился по ветру и издалека было не разобрать, что мы - русский крейсер, вообще сравнима только с реакцией кота на жестянку на хвосте.
43
Почему бы нашему современнику не назвать капитана Смолетта из мультика "Остров сокровищ" своим знакомым?
– Язвите, Всеволод Федорович, язвите, сколько вашей душе угодно. Ну, а не появятся к ночи на горизонте наши гости, что тогда делать будем? И насчет "Дрейка", не пора еще ломать эти бутафорские башни из парусины на носу и корме? [44] А то сегодня, может, еще стрелять придется, а у нас треть артиллерии под парусиной.
– Ломать - не строить. Наших визави до Индийского океана сопровождал "Кинг Альфред", если помните, именно типа "Дрейк", или "Гуд Хоуп", если вам так больше нравится. Так что если мы этот декор пока оставим, то нас вообще могут принять за старого знакомого. Проще будет сближаться. Ну а если до заката рандеву не состоится, то придется нам отходить еще на полсотни миль к Йокосуке, и завтра ждать там. В крайнем случае, мы их встретим послезавтра прямо у порта, но тогда придется ограничится простым утоплением по рецепту Зарубаева - по паре мин им в борта и бежать во Владивосток.
44
Силуэт "Варяга" издалека напоминал британские крейсера типа "Кресси" и "Гуд Хоуп", те же четыре трубы, но для более полного сходства ему не хватало орудийных башен и парусиновых чехлов на трубы, скрывавших их телескопическую конструкцию.
– Все-то у вас просто, Всеволод Федорович. Неужели вы не нервничаете? Ведь мы сейчас у японцев как на заднем дворе! До Токио меньше полусуток экономичным ходом. На горизонте то и дело дым или парус мелькнет. А если нас опознает или уже опознал кто-нибудь? Ведь не сбежать же нам, крейсер-то поврежден! А уж ваша уверенность, что четырнадцатого "гарибальдийцы"
– Угу, как была необъяснима моя уверенность в том, что у японцев очень чувствительные взрыватели. Помню, помню.
Если бы старший офицер мог читать мысли Руднева, то он почувствовал бы себя полностью отомщенным. Радостных и оптимистических в голове не было. Ни одной. Только усталость, неуверенность и пустота. Руднев чувствовал себя так, будто все эти две тысячи миль тащил крейсер на своем горбу. Причем он прочувствовал каждую из его семи тысяч тонн, каждый килограмм корабельной стали, казалось, отпечатался на коже следами от заклепок и ракушек на днище.
Никогда бы Карпышев, сидя в Москве XXI-го века за компьютером и обсасывая на любимом форуме ошибки Руднева, не подумал, что простой переход в полторы тысячи миль на корабле - это такой адский труд! А ведь и штормов практически не было, и неприятеля больше не встречалось, и даже вездесущие британские крейсера как в воду канули, просто переход из пункта А в пункт Б, а вот, поди же ты...
– Вениамин Васильевич, вам, как второму человеку на борту, и без пяти минут командиру своего корабля, по секрету скажу - и у первого после Бога на душе часто скребутся кошки. Но командир никогда не должен этого показывать подчиненным. А чтобы расслабиться - рекомендую посмотреть на бак, там Балк опять абордажников тренирует. Цирк, да и только!
– Да уж, абордажная партия для захвата броненосного крейсера в восемь тысяч тонн в двадцатом веке - это не цирк, это абсурд! Но абсурд необходимый. Не понимаю только, зачем он казаков туда включил? Они же заблудятся в коридорах или ногу на трапе сломают!
– Зато стрелять умеют и шашкой махать, кто знает, может, пригодится...
На баке мичман Балк, назначенный командиром абордажной партии, в который раз гонял своих подопечных. Его задача осложнялась тем, что перед "Варягом" стояла классическая задача с двумя зайцами, причем ловить надо было обязательно обоих. Если британские капитаны решат до конца выполнить свой долг, то ловить два разбегающихся в разные стороны крейсера будет весьма сложно. Хотя какие у них к чертовой матери могут быть долги перед Японией, не интернациональный же?
Тем не менее, Балк решил подстраховаться, и если захват второго крейсера должен провести "Варяг", то первый он решил взять под контроль сам, с группой из одиннадцати казаков и парой десятков парусных матросов с "Корейца". Также за знание японского языка в абордажную команду был включен и поправившейся мичман Нирод, хотя поначалу он долго отнекивался.
Последние десять дней Балк постоянно проводил тренировки в стрельбе из револьверов, а для казаков и в фехтовании. Раз в день, подогнав к борту угольщик или американца, тренировались в перепрыгивании с одного близко идущего корабля на другой. Для этого использовали аналог тарзанки, подвешенной к реям фок- и грот-мачт "Варяга". За один раз на каждой перелетали четыре громко матерящихся человека. На вопрос Руднева: "и как тебе, Вася, пришла в голову такая хрень?", последовал честный ответ: "видел в старом фильме про пиратов, всегда хотел попробовать, а возможно ли это на практике. Скоро узнаем".
Со стрельбой у казаков не было проблем. Народ собрался бывалый, и после каждой серии матросов с "Корейца" на всякий лад повторял пущенную Балком шутку о куче дерьма и брызгах. [45] Зато в цирковых номерах уверенно лидировали бывшие специалисты по парусам с "Корейца" - несколько лет практики лазания по реям при любой погоде даром не проходят. А вот казаков уже несколько раз под веселые и соленые шутки матросов вылавливали из воды шлюпки, на такой случай буксируемые за кормой "Варяга".
45
"Если бы ты стрелял в кучу дерьма, даже брызги бы не полетели!" Из кинофильма "Харлей Девидсон и Ковбой Мальборо".