Одна дорога из Генуи
Шрифт:
Кто сказал «вывести безналом, как Рыцарь Королевы»? Это возможно, но для тех, кого не предадут менялы и банкиры. Первый же показанный меняле слиток неизвестного происхождения отправит по вашим следам как минимум одну банду. И только чудом никто не проболтается и по городу не пойдет волна слухов, которая обрушится на вас как цунами из разных бандитов и представителей власти, которые разберут на части сначала ваш дом, а потом и вас, не поверив, что слиток без легенды у вас только один. Или что у вас только четверть краденого золота, и вы под пытками не можете сказать, где все остальное.
При перевозке телегой, вы сами что погрузили, то и выгрузите.
Понятно, почему телега? А почему Турин? Потому что телега. И границы. И война. Ни в Марсель, ни через Марсель по некоторым причинам личного характера не вариант. К северу и востоку от Милана зона военных действий. Пьяченца и Парма под большим вопросом, не возьмет ли их французская армия, оставившая Милан. Флоренция не сидит в сторонке и постоянно участвует в окрестных войнах. Зато Савойя ни с кем не воюет, сохраняя дружеские отношения и с королем Франциском, и с императором Карлом. И до Турина можно доехать, не пересекая лишних границ, через пока еще французские Тортону, Алессандрию и Асти. Можно уехать и не в Турин, а через Турин, но стоит ли слишком удаляться от Генуи, где остался дом и сокровища в подземелье?
Маленькие города не вариант. Ни чтобы открывать больницу, ни чтобы заниматься алхимией, не привлекая лишнего внимания.
Хотя Иеремия и сказал, что надо бежать из Генуи как можно быстрее, но настолько быстро дела не делаются. Пришлось задержаться. Вчера и сегодня Симон и Иеремия при помощи Брассо занимались такой антиалхимической деятельностью, как превращение золота в свинец. Если взять форму для свинцового слитка массой в десять ротолло, положить в нее пять и пять седьмых ротолло золота в слитках или монетах и залить золото оловом до краев (массой олова соответственно четыре и две седьмых ротолло), то получится кирпичик, по массе, объему и цвету неотличимый от типичного слитка свинца, которыми торгует Генуя. Не каждый может отличить на вид олово от свинца, да не каждый и захочет отличать. Симон даже заподозрил, что для Магистра это не первый опыт изготовления «золотоносного свинца», а возможно и не второй. Судя по тому, что в подвале лежал хороший запас бывших в употреблении форм для свинцовых слитков.
Сначала Брассо и Симон закупились оловом и углем. Причем олово в лабораторию таскали сами, а уголь доверили грузчикам. Традиционно, наверху располагались наиболее пожароопасные помещения. У нормальных людей кухни, а у ненормальных лаборатории.
Потом Иеремия с Симоном подобрали добавку к олову, чтобы еще точнее подогнать цвет к цвету свинца, и приступили к литью слитков по образцу свинцовых. Алхимик точно делал это не в первый раз.
Работа усложнялась тем, что не все африканские слитки золота укладывались в формы. Приходилось их разделывать топором, а иногда и переплавлять в кирпичики поменьше.
С утра семнадцатого, а суббота для католиков рабочий день, Брассо легально купил тысячу ротолло свинца в слитках по десять ротолло (примерно 476 кг в слитках по 4.76), в подтверждение чему получил настоящий договор на пергаменте и с печатью. Грузчики закинули свинец в дом, а Брассо долго перетаскивал его в кладовку.
К концу второго дня семьдесят пять оловянных слитков с золотой начинкой общей стоимостью почти пятьдесят тысяч дукатов лежали вдоль стен лаборатории.
— При всем уважении, и не сочтите за недобрые помыслы, я Вам не доверяю, — сказал Иеремия Кармине, внимательно выслушав рассказ про Фабио Моралью, — У Вас есть возможность мне изрядно нагадить, а мне нечем на это ответить.
— Если вы меня как-то отравите или заколдуете, за меня найдется, кому отомстить, — ответила Кармина.
Иеремия вздохнул и посмотрел на Симона. С одной стороны, недобрые умыслы алхимик все-таки замышлял. С другой стороны, все легенды гласили, что человеку, работающему с тонкими материями, крайне противопоказано ссориться с рыцарями. Рыцарю против колдуна помогает вообще весь окружающий мир, включая светила, стихии, божьих тварей, покойных святых и до самого Бога включительно.
И еще Симон слишком порядочный, чтобы навредить даме. С одной стороны, держать помощником порядочного человека выгодно, потому что он не предаст и не ограбит. С другой стороны, как это ни унизительно, но учитель вынужден держаться в тех рамках, которые держит для себя ученик.
— Будьте уверены, и за меня найдется, — ответил Иеремия.
— Я знаю, что такое порча и предсмертное проклятие, — согласилась Кармина, — Мне бы очень не хотелось с Вами ссориться.
— Предлагаю завтра же утром покинуть Геную. Если до Тортоны ничего не произойдет, то там и разделимся. Вы поедете в Кремону к мужу, а мы с Симоном по своим делам.
— Согласна, но у меня нет денег. После пожара мы с братом на мели.
— Вот, — Иеремия выложил на стол мешочек, — Тысяча дукатов. И не думайте, что это деньги Вашего мужа. Симон ограбил не его, а тех, кто отобрал у него это золото. Если мессир Федериго не согласен, то значит, он сам ограбил не Лиса Маттео, а королеву-мать.
— Справедливо. Я Вас предупредила, Вы меня отблагодарили. Закрываем сделку, расходимся и действуем далее в своих интересах.
— И вот еще что. Симон…- начал алхимик.
— Что? — спросила Кармина и посмотрела на Симона.
Иеремия обхватил ее сзади левой рукой и нажал пальцами на щеки. Правой влил в рот содержимое маленького пузьрька.
— Магистр, что Вы делаете? — крикнул Симон.
Кармина стояла в шоке. Ее уже много лет не хватали злые мужчины-простолюдины.
— Это яд, — пояснил алхимик.
Кармина закатила глаза и повалилась, но Иеремия ее подхватил. Очнулась она, сидя здесь же на стуле, от запаха крепкого алкоголя.
— Слышите меня? — спросил Иеремия.
— Да. Я умру? — по щекам покатились первые слезы.
— Не сейчас. Яд медленнодействующий. У Вас теперь три дня, чтобы принять противоядие и не умереть. Примете его в Тортоне перед тем, как наши пути разойдутся.
— Где в Тортоне мы встретимся? — не имея опыта общения с мужчинами на неделовые темы, Кармина не имела опыта и закатывания истерик.
— Симон, ты знаешь что-нибудь в Тортоне?
— Мы въедем в город вечером, — медленно ответил Симон, — Значит, что-нибудь южнее замка. Не доезжая церкви Мадонны ди Сан-Бернардино есть красивая вывеска «Приют Праведника», а чуть в стороне напротив «Приют грешника».