Одна крошечная ложь
Шрифт:
— Ты прежде работала в больнице с детьми, Ливи? — спрашивает сестра Гейл. Покачивая бедрами, она идет по длинному коридору, а я следую за ней.
— Нет, — с улыбкой отвечаю я.
Однако я провела в больницах достаточно времени, чтобы пикающие звуки машин и ударяющие в нос запахи лекарств и хлорки мгновенно вернули меня на семь лет назад. К дням вымученных улыбок и Кейси с пустым взглядом, бинтами и рассованными повсюду трубками.
— Что ж, слышала, твои рекомендации чуть ли не светятся в темноте, — шутит она, когда мы поворачиваем за угол и следуем по знакам в игровую комнату. Моя быстрая экскурсия
Я закатываю глаза, не успев себя одернуть. Это происходит не из-за медсестры…из-за Штейнера. Еще в июне, когда я упомянула при нем, что подала документы на позицию волонтера в эту больницу, но ответа не получила, он, будто случайно, упомянул, что у него здесь работает парочка друзей. На следующей неделе мне позвонили для короткого собеседования, и вскоре за телефонным звонком последовало официальное предложение места волонтера в программе «Жизнь ребенка». Днем по субботам я должна была играть с маленькими пациентами. Я ухватилась за эту возможность. Естественно, я видела, что к этому приложил руку доктор Штейнер, но просто стала ему еще больше благодарна за это. Я знала, при поступлении в медицинскую школу указание на работу волонтером покажет, что я много лет хотела стать педиатром. В то время мне казалось, что так он помогает мне достигнуть моих целей. Какая ирония, учитывая, что он, по сути, считает меня запрограммированным дроном, которого здесь в принципе быть не должно.
Но я отталкиваю прочь эти мысли, потому что знаю, чего хочу, и знаю, что мое место здесь. Так что, я вежливо киваю сестре Гейл и говорю:
— Думаю, они для меня тоже как магниты.
Она останавливается у двери и оборачивается, грустно мне улыбаясь.
— Что ж, просто будь осторожна с привязанностями, слышишь, милая?
На этих словах мы входим в яркую, красочную игровую комнату, где уже находятся несколько детей и другие волонтеры. Как только я слышу заразительный смех, мои плечи мгновенно расслабляются. Для меня это, словно доза валиума, введенная в вену.
Я знаю, что никогда не была совсем нормальной. Ребенком я первая бежала к учителю, если кому-то был нужен пластырь, или вставала между спорящими, чтобы помочь им прийти к согласию. Подростком я с нетерпением ждала тех дней, когда буду работать волонтером в ИМКА [15] , бассейне или библиотеке. По правде говоря, я бы работала всюду, где были бы эти крошечные человечки. Просто есть в маленьких детях что-то такое незамысловатое, но притягательное. Может быть, их заразительный смех или их скромные объятия. Может быть, их жестокая честность. Может быть, то, как они тянутся ко мне, когда напуганы или им больно. Я знаю только, что хочу им помочь. Всем им.
15
ИМКА — YMCA — молодёжная волонтерская организация.
— Ливи, это Диана, — говорит сестра Гейл, представляя меня приземистой средних лет женщине с короткими, кудрявыми волосами и добрыми глазами. — Она — участник нашей программы «Жизнь ребенка» и сегодня наблюдает за комнатой.
Она подмигивает и проводит для меня пятиминутную экскурсию по яркой игровой комнате и объясняет свое назначение.
— Сегодня ты занимаешься с этими двумя. Эрик? Дерек? Это мисс Ливи.
Ко мне поворачиваются идентичные личики и осматривают меня.
— Близнецы! — восклицаю я с улыбкой. — Дайте угадаю…ты — Дерек. — Я показываю на мальчика слева, на голове у которого есть волосы.
Он широко улыбается, показывая отсутствующие передние зубы, и сразу же напоминает мне Мию, дочку Шторм.
— Я — Эрик.
Я театрально закатываю глаза.
— Никогда не запомню.
Откуда у родителей появляется необходимость назвать идентичных близнецов рифмующимися именами? Однако вслух я этого не произношу. Только улыбаюсь.
— Дерек лысый. Его легко запомнить, — пожав плечами, подтверждает Эрик. — Но скоро и я буду лысым. Тогда ты влипнешь.
— Эрик, — предупреждает Диана, выгнув бровь.
— Извините, мисс Диана. — С застенчивым выражением лица он переключает внимание на машинку, стоящую рядом с ним.
У меня сжимается грудь. Оба?
— Ты пришла с нами поиграть? — тихонько спрашивает Дерек.
— Ты не против? — киваю я.
Внезапно его маленькое личико озаряется улыбкой, и я вижу, что у него тоже нет двух передних зубов.
Переключив внимание на его брата, который в этот момент сталкивает вместе две машинки, я спрашиваю:
— А ты, Эрик? Не против?
Эрик смотрит на меня через плечо и, снова пожав плечами, говорит:
— Нет, конечно. Наверное.
Но я замечаю крошечную улыбку, когда он снова отворачивается, и не сомневаюсь, что бесенок из них двоих — это он.
— Хорошо. Сначала я обсужу кое-что с мисс Дианой, ладно?
Они кивают в унисон и возвращаются к игре в LEGO.
Не отводя от них взгляда, я делаю пару шагов назад и понижаю голос.
— Рак?
— Лейкемия.
— У обоих? Каковы вообще шансы, что такое возможно?
— Я знаю, — качает головой она и вздыхает.
— Насколько… — Я сглатываю. В горле встает комок, а я не уверена, как закончить. — Насколько все плохо?
Диана складывает руки на груди.
— Шансы у них отличные. Точнее… — Ее взгляд быстро метнулся к Дереку. — У них хорошие шансы, — поправляется она.
Погладив меня по руке, она говорит:
— Пока ты здесь, тебе многое предстоит увидеть, Ливи. Постарайся не принимать все близко к сердцу. Будет лучше, если ты сосредоточишься на том, что происходит здесь и сейчас, а остальное оставишь медицине и молитвам.
Когда я иду к мальчикам, мне приходится напомнить себе, что нужно перестать хмуриться. Я по-турецки сажусь напротив них и хлопаю в ладоши.
— Кто хочет показать мне, как строить один из этих крутых домов?
Вероятно, никто, потому что в этот момент прорывает плотину вопросов…Они задают их один за другим, чередуясь, словно часами это репетировали.
— Нам почти по шесть. Сколько лет тебе? — спрашивает Эрик.
— Восемнадцать.
— У тебя есть родители? — По сравнению с братом у Дерека такой тихий голос, что я едва его слышу.