Одна маленькая правда

Гончуков Кирилл Александрович

«Боже, как он играет!» – охали одни.

«Надеюсь, и мой ребенок сможет так» – вздыхали другие.

Аккуратно причесанный, хорошо одетый, Лев Дубай больше не вызывал ни у кого жалости, но вызывал нескрываемое восхищение – и еще какое! Он сделался маленькой достопримечательностью магазина, многие шли сюда, чтобы посмотреть, как играет одаренный мальчик. Ну и само собой капитал Винца, одну треть которого он честно тратил на мальчишку, был в плюсе.

Магазин быстро расширялся, музыкальные

инструменты Алексея Винца (такие же, как и у всех остальных) мгновенно выросли в спросе. Склады быстро пустели, богатенькие родители, желая обучить своих деток, скупали сразу несколько видов инструментов, зачастую переплачивая и не требуя сдачи.

Вскоре, открылся второй этаж, где инструменты были более дорогими и высокого качества. Такие Винц продавал профессиональным музыкантам, играющим, в основном, в оркестре или труппе. Эти люди имели хоть какую-то малую известность, и стали самыми любимыми посетителями торговца, их он ценил больше всего и предлагал им самые лучшие инструменты.

Мальчишка играл. Звезды мерцали. Чтобы видеть их, ему не нужно было открывать глаз – более того, он боялся открыть их и спугнуть призрачно мерцающий свет. Надо было всего лишь прислушаться.

Он прислушивался ко всему: к скрипу половиц, к топоту посетителей, к недовольным или радостным визгам приведенных в лавку детей и составлял из этого свою собственную музыку.Яркая картина окружающих его инструментов, витрины, стулья, столы, бледные руки, пухлые и костлявые, хватающиеся за грифы, смычки, барабанные палочки – все это он видел, не открывая глаза. Из этого получалась его мелодия. Не то чтобы она ему нравилась, но была неотъемлемой частью его жизни. Вернее, ранняя часть его жизни была именно этой мелодией, звучала и переливалась веселыми шумами музыкальной лавки.

Каждый вечер Винц подсчитывал свой заработок – весело стучали друг о друга монетки, шелестели бумажные деньги. В это время Лев уже не играл (лишь иногда, когда ему самому этого хотелось) и сидел, опершись подбородком на скрипку.

– Прекрасно. – Отпускал продавец. – Восхитительно. – Продолжал он и вскоре, неизменно проведя большим пальцем по всем своим богатствам, добавлял: – великолепно.

– Это так важно?

– Что ты сказал?

– Я говорю, деньги – разве это так важно?

– Вот как. – Здесь он даже опешил, но никак не мог подать вида, поддерживая завышенную планку элегантного господина. – А что по-твоему важно?

– Все важно. Понемногу.

– Так?

– Деревья, небо, вода, животные… свобода.

– Свободу раньше выкупали. Слышал о крепостном праве? Чтобы быть свободным – надо было заплатить. Та же самая иерархия. Каждый должен подчиняться тому, кто выше его по сану, чину, званию.

– Обязательно?

– Конечно, таков закон природы.

– Это глупый закон.

Последнюю фразу Винц пропустил мимо ушей и продолжил размышлять дальше (видимо, его весьма забавляла такая точка зрения).

– Деревья, –

над этим словом он усмехнулся выразительней всего, – небо… Можно заработать себе много денег, и купить большой дом где-нибудь среди деревьев, на берегу озера, – он сладко потянулся, повернув ключ в замке маленького ящичка, куда прятал все свои деньги, – собачку там завести. Понимаешь?

– Я могу сам построить дом. Кругом же деревья, правильно? Вот и бесплатные стройматериалы.

Улыбка торговца стала шире, обрамленная усиками, она выглядела еще более эффектно.

– Допустим, ты обладаешь не дюжей силой и вручную сломаешь все деревья. Но земля.

– Земля?

– На что ты купишь землю? Не будь у тебя денег – твой новый дом снесут те, у кого они есть. Если денег мало – ты всегда будешь слабее того, у кого их больше.

– Раньше денег не было. – Парировал мальчик.

– Раньше скрипок не было. – Одернул его продавец и, цокнув каблуками, удалился вглубь магазина.

Алексей Винц умер этой же ночью, то ли от безмерного счастья, не уместившегося в его хрупком теле, то ли, что более вероятно – от инфаркта. В любом случае, это означало мгновенное закрытие лавки и лишение Льва Дубая «постоянного места работы».

Вот тебе и свобода.

Смотри, наверху – небо.

Вокруг – деревья.

По городу бегают бродячие собаки.

Но неужели это важно?

Он не сразу признался себе, что не сможет жить без денег. Сначала думал, что все дело в атмосфере лавки, в ее топоте, шепоте, дверном скрипе. Потом начал осознавать, что важной была жизнь Алексея Винца. Но будь один Винц, без своего магазина – было бы это важно?

Он не был уверен, что волен куда-то идти, когда торговец несколько часов не выходил из маленькой комнатки в недрах магазина. Не был уверен, когда тот не принял ни одного клиента. Не был уверен, когда он не отругал мальчика за то, что прошло столько времени, а он еще не начал играть. Он даже не был уверен, когда двое санитаров на носилках погрузили в машину накрытое плотной тканью человеческое тело. Оно и понятно, он же всего лишь ребенок.

Ребенок со скрипкой.

Уличная мелодия

Ребенок со скрипкой был отдан городу.

И небу.

И деревьям.

И косым взглядам прохожих.

И большому зеленому зданию, называющемуся Эрмитажем. Это где-то в Петрограде, на округлой территории, которые потомки обезьян именуют площадями. Конечно, плюс ко всему, у каждой площади должно быть какое-то наименование. Так вот, эта площадь – Дворцовая.И мальчик остался на этой площади. И начал играть. Играл от того, что ему совершенно нечего было делать (собственно, это было единственным, что он умел) и идти было некуда. Многие прохожие узнавали в нем «того ребенка из магазина Винца», и из жалости или за хорошую игру, бросали ему несколько монет.