Одна на миллион
Шрифт:
Потом прошлёпал босиком на кухню, взялся варить кофе. Я следом. Взгромоздилась на банкетку с ногами, обняв колени и пристроив на них подбородок. Он возился у плиты, а я меланхолично наблюдала за его манипуляциями. Спину Руслана рассекали четыре тонкие прерывистые полоски, явно от ногтей.
– Гляжу, жаркая ночь выдалась, – не удержалась я.
– А? Что? – обернулся Киселёв. – А, это…
Он повёл плечами, догадавшись, о чём я.
– Да, это так, по пьяной лавочке. Даже не помню толком… Лучше скажи, как у тебя дела? Всё так
Я промолчала. Киселёв снова оглянулся и посмотрел уже пристальнее.
– Так-так, ну, колись давай, с кем у тебя замут?
– Нет у меня ни с кем замута, – пробормотала я, вздохнув.
Руслан разлил кофе, сел напротив.
– А что есть? Я же вижу, точно что-то есть. Ты такая загруженная сидишь…
– Да ничего нет. Не знаю… Ну, в общем, есть один человек. – Я замолкла. Не думала, что будет так трудно выразить словами то, что меня так изводит. Но Киселёв не торопил, спокойно ждал, пока я соберусь с мыслями. – В общем, мне кажется, что я его люблю. А может, и нет. Не знаю, короче. Я запуталась. Но понимаешь, я всё время о нём думаю. И мне так плохо. И сердце у меня то болит, то колотится.
– А он что?
– А что он? Раньше мне казалось, что он тоже неравнодушен. А теперь… он как будто охладел. Не смотрит, не разговаривает со мной. Со всеми разговаривает, а со мной нет. И вроде как с другой встречается. А я уже измучилась вся.
– Бедная моя Энжи. А кто он такой-то?
– Да начальник мой. Соболев Вадим Сергеевич.
– О, служебный роман.
– Если бы. И вот ты понимаешь, по отдельности мне он не нравится абсолютно, а целиком…
– Как это – по отдельности?
– Ну вот смотри. Я, например, обожаю коктейль Секс на пляже. Но в то же время терпеть не могу водку, ананасовый сок не люблю, а клюквенный так вообще брр. И ликёр этот персиковый… фу. И что там ещё в его состав входит? В общем, всё это по отдельности не люблю, а коктейль обожаю. Ну вот и с Соболевым так же. Внешне вообще не мой тип. Всегда в костюмчике, собранный, целеустремлённый. Этакий типичный клерк, а он ещё и на работе помешан. Ни о чём другом не говорит. Видишь, всё, как специально, мимо кассы, и тем не менее думаю и думаю только о нём. Никогда такого со мной не было. Всё время хочется его видеть. А вижу я его так мало, всего лишь пятнадцать минут в день, по утрам, на планёрках. К себе он меня больше не вызывает. И вот из-за этих пятнадцати минут я рвусь на работу, как на крыльях лечу...
– Энжи, я тебя не узнаю. Ты же любого мужика, если захочешь, с ума свести можешь. Сейчас-то с чего вдруг раскисла?
– Он не такой.
– Все такие, уж поверь. Ну если только этот твой Секс на пляже не из этих… задне...
– Не из этих!
– Ну и ладно. Ну и хорошо. Значит, действуй. Ты ж как никто в курсе всех этих ваших женских штучек…
– Знаешь, с ним и я тоже не такая. Я хочу ему нравится, но почему-то при нём не получается у меня держаться
– О-о, – усмехнулся Киселёв. – Ещё скажи, что мечтаешь создать с ним ячейку общества, наплодить отпрысков, жить долго и счастливо и умереть в один день.
– Так далеко я не загадываю, но что в этом плохого?
– Энжи, неужели мы тебя теряем? – Киселёв скроил дурацкую гримасу. Потом добавил уже без кривляний: – Энжи, ты большая девочка, а всё в сказки веришь.
– Дурак ты.
У Киселёва я не осталась, поехала домой. Наш с ним жизненный ритм теперь, увы, не совпадал.
34
В понедельник я слегка припозднилась, но не по своей вине. Отец попросил Виктора сначала заехать куда-то по делам, а уж потом везти меня на работу.
Когда я вошла в кабинет, Юля, Соня и Маринка стояли возле стола Кариха, смотрели в монитор, а он им что-то показывал. Роликом своим, наверняка, хвастался. О нём он на каждой планёрке всю последнюю неделю говорил так, словно это будет фильм-бомба, который порвёт прокат и кассовые сборы.
Юля с Соней хихикали, а Маринка сказала вдруг:
– Стас, ну ты дурак, что ли? Нафига вот это? Делать тебе нечего!
– Это ж такой прикол!
– Ничего тут прикольного нет. Закрой и не показывай больше никому.
Стас хотел что-то ответить, но тут увидел меня в дверях и осёкся. И веселье с его лица сразу испарилось. Потом буркнул:
– Да я и не собирался.
Видимо, не шедевром своим всё же хвастался, а откопал какое-нибудь тупое видео. А ещё он до сих пор злился на меня за пятницу. Ну и пусть, зато отвяжется наконец-то.
И всё-таки я поинтересовалась в чате у Маринки, что такого «неприкольного» показывал им Стас. Но та ответила без подробностей: «Бред какой-то». А потом пришёл Соболев. Поприветствовал всех, затем спросил:
– Как догуляли в пятницу? – И посмотрел при этом на меня. Я растерялась. Я вообще при нём с трудом нахожу нужные слова и волнуюсь чуть что.
За меня ответила Маринка:
– А мы почти сразу после твоего ухода разошлись.
Соболев, кажется, остался удовлетворён ответом, хотя и немного удивлён. Но затем напустил на себя деловой вид и начал планёрку.
Они опять обсуждали форум, программу выступлений, распределяли обязанности, смотрели окончательный вариант ролика.
– Отлично, Стас! Очень хорошо, что ролик получился такой динамичный. Хоть разбавит словесные потоки. Покажем его на презентации во время круглого стола. Взбодрим народ перед моим выступлением.
А потом вдруг Соболев сказал:
– Анжела, подключайся. Ты тоже будешь участвовать в форуме.
– Я? – удивилась я, потому что уже почти привыкла, что меня постоянно обходят стороной во всех рабочих вопросах. И тут неожиданно такое внимание.