Одна ночь меняет все
Шрифт:
Они с Эйваном по возможности приезжали в Порт Таунсенд, но не так часто, как хотелось бы их родным.
Так что невеста капризничала, полагая, что они и так прекрасно живут. Вероятно, её тяготила необходимость грандиозного празднества. Расписаться по-тихому у них бы в любом случае не получилось.
Поэтому,
Райли отстранилась и долгим взглядом посмотрела на Эйвана, затем потянулась и кончиками пальцев провела по его лицу.
– Казалось, что начнётся дождь, - тихо пропела Райли, и Эйван улыбнулся, - в туманный вечер ноября. А мне хотелось одного – увидеть и обнять тебя… Я в мыслях в прошлое вернусь, в ту ночь под звёздный небосклон, и ты навстречу вмиг придёшь на крышу, в наш счастливый сон…
– И мы допили наш Моэт,– передавая ей бокал, проговорил он; просто потому, что петь Эйван особо не умел, - и стало легче вдруг дышать. Когда сдалась ты в темноте, я смог сильней тебя обнять…
Но Райли не подхватила, лишь отрицательно покачала головой и вернула ему бокал. Она когда-то сочинила эту песню про них двоих: про их знакомство, про воспоминания, про крышу, ставшую для них чуть ли не сакральным местом, про мечты, про привкус грусти в поцелуе, а ещё про надежды…
Райли, безусловно, была талантлива во многом. Время от времени его так и подмывало спросить, не жалеет ли она о своём решении, сейчас, гляди, пела бы вместе с «Бандой», набравшей популярность за прошедшие годы.
Но Эйван понимал, что никогда не задаст подобный вопрос, тем
Сердце Райли иногда, конечно же, ёкало, если по радио или музыкальному каналу крутили одну из написанных ею песен, оставшихся в репертуаре группы, да и Глен второй альбом неспроста назвал «Девушка из Майами», а заглавный трек «Майами гёл» рвал чарты радиостанций не одну неделю.
– Нет? – Эйван поставил бокал обратно на столбик между перилл.
– Нет. – В уголках её глаз заблестели слёзы, подсказавшие Эйвану, что что-то тут не чисто.
– Райли, я…
– Я люблю тебя, - перебила его Райли, порывисто хватая за руку.
– И я люблю тебя, милая.
– Не меня, - отрицательно замотала она головой. – Нас.
– Нас?
– Нас.
Она прижала его раскрытую ладонь к своему плоскому животу и улыбнулась, уже сквозь вырвавшиеся на свободу слёзы. Пальцы Эйвана разошлись шире, охватывая большую площадь. Уже совсем скоро всё станет заметно. В центре ладони образовался плотный горячий комок, пылающая точка, будто в их судьбы начинала вплетаться ещё одна, только зародившаяся душа.
Бывало, он представлял себе, как Райли сообщает ему эту радостную новость, но никогда не думал, что от счастья и нахлынувших чувств так сильно перехватит дыхание.
– О, милая моя, единственная моя Райли.
Почти восемь месяцев спустя Эйван впервые взял на руки свою новорождённую дочь.
Конец