Одна ночь соблазна
Шрифт:
Влетев в дом, Бекки прошла через темный, обитый дубовыми панелями холл, мимо миссис Уитхорн, которая хотела было что-то возразить, но примолкла, заметив яростный взгляд девушки. Дальше путь Бекки лежал по сумрачному главному коридору к большому залу, мимо оружейной комнаты, мимо массивной лестницы елизаветинских времен с украшенными богатой резьбой четырехугольными сосновыми пилонами со знакомым портретом шестнадцатого века. На нем была изображена загадочная улыбающаяся дама по имени леди Агнес с огромным, размером с каштан, рубином на шее.
Наконец
Итак, он теперь курит прямо в доме.
Вчера после обеда он ущипнул ее на лестнице! Бекки заскрипела зубами от злости.
Этот человек ни к кому не испытывал уважения. Для его сиятельства все остальные люди были крепостными рабами. У себя в России он владел двадцатью тысячами, живых душ. Бекки с ее свободолюбивыми взглядами не могла смириться с подобной дикостью.
С минуту она стояла, сжимая и разжимая кулаки, потом вытерла влажные ладони о юбку и, решив не обращать внимания на стук сердца, задрала подбородок и твердой походкой вошла в огромный, продуваемый сквозняками зал, прежде чем князь заметил, как она стоит в дверях, собираясь с духом.
Каблучки ее туфелек твердо стучали о холодные серые плиты пола, эхом отдаваясь под высоким сводчатым потолком с его древними балками из каштана, темнеющими па фоне белой штукатурки.
Звук шагов привлек внимание Михаила.
Князь опустил газету и с хищным интересом следил, как приближается Бекки.
Его холодный взгляд смущал Бекки, пока она шла к окнам в противоположном конце зала и открывала их, чтобы выветрить отвратительный дым от трубки. В комнату влетел летний ветерок и принес с собой здоровую свежесть вересковых пустошей. Как Бекки хотела оказаться сейчас там и выбросить из головы все нынешние сложности! Но за окном она видела источник своего гнева — маленький иностранный отряд, который биваком расположился за домом. Было уже пол-одиннадцатого, но казаки только начинали приходить в себя после вчерашнего пьяного дебоша в деревне. Здесь, на английском лугу, среди маргариток и бабочек, они, еще не проспавшиеся после опьянения, представляли собой экзотическое зрелище.
— Кузина. — В мысли Бекки ворвался глубокий, с легким акцентом голос Михаила. — Вы как будто взволнованы. — Князь словно бы забавлялся.
— Ваши люди всю прошлую ночь буянили в деревне. Опять.
— И все? — скучным голосом спросил Михаил.
— Надо что-то делать! — воскликнула Бекки. — Неужели вы не можете с ними поговорить? Их поведение недопустимо! Кузен, ваши люди представляют опасность…
— Ну разумеется, они представляют опасность, — небрежным тоном отозвался князь и легко поднялся со скамьи. — Для этого они и нужны.
— Вы отказываетесь их унять? — пробормотала Бекки, удивленно глядя на князя.
— Я непременно это сделаю, когда позволят обстоятельства. Не раньше и, разумеется, не по вашему распоряжению.
Бекки стояла без движения, пораженная его цинизмом. Михаил выдохнул дым в ее направлении и усмехнулся, когда девушка закашлялась.
Бекки чувствовала, что скоро не сможет сдерживать негодование.
— Кузен, я не знаю, каковы обычаи в вашей родной стране, но в Англии считается неприличным курить в доме.
— Это мой дом, — с притворной мягкостью парировал Михаил.
Эта откровенная демонстрация новой реальности заставила Бекки на минуту потерять самообладание.
— Так и есть, — пробормотала она и опустила голову. Кузен говорил истинную правду, хотя она, Бекки, по какой-то причине все время об этом забывала. Какое имело значение то, что она прожила здесь больше десяти лет, а Михаил приехал лишь две недели назад?
Он был законным наследником ее деда, и этим сказано все. Теперь старый Толбот-Холл принадлежит ему. И внутренний голос шептал Бекки, что и она тоже. «Берегись», — сказала она себе и, увидев его коварную улыбку, сделала осторожный шаг назад.
— Оставьте моих людей мне, любимая, — произнес князь с намеренно преувеличенным акцентом. Бекки чуть не подскочила, когда он внезапно поднял руку и дотронулся до ее щеки. — Значительно более интересный вопрос — это что я собираюсь сделать с вами, моя дорогая.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду. — Бекки стог яла, не двигаясь, и боролась с желанием отшатнуться от него, она инстинктивно боялась сделать какое-нибудь резкое движение.
— Я вот думаю, не взять ли вас с собой в Лондон, сударыня? Ввести в общество? Может быть, найти подходящего мужа? Графиня Ливен — моя близкая приятельница. Она может оказать вам поддержку.
Заметив, что в его глазах снова вспыхнули похотливые огоньки, Бекки резко отстранилась.
— У меня нет желания ехать в Лондон. Миссис Уитхорн говорит, что этот город хуже, чем Содом и Гоморра.
Князь запрокинул голову и расхохотался.
— Очаровательно! Миссис Уитхорн абсолютно права, моя красавица. Да, полагаю, вы будете счастливее здесь… со мной. Пожалуй, мне следует оставить вас для себя. — Его хищный взгляд пробежал по фигуре девушки, потом князь обвел недовольным взглядом огромный зал. — Единственная проблема — этот дом.
— Что вы имеете в виду? Чем плох этот дом? — тревожно спросила Бекки, сразу забыв собственные страхи.
— Мне он не нравится. Темный, сырой, кругом сквозняки. Какое-то средневековье. Я подумываю его снести и отстроить заново. Что-нибудь величественное, современное. — Он бросил взгляд на Бекки. — Что вы на это скажете?
— Снести Толбот-Холл? — побледнев, выдохнула Бекки.
— А вы возражаете?
— Михаил, этот дом стоит здесь уже несколько столетий. Это… мой дом, — едва слышно проговорила девушка.