Одна жизнь — два мира

Алексеева Нина Ивановна

— Нинка из упрямства вышла замуж за Кирилла.

Блестящая защита

Когда уже более или менее каждый из нас знал, куда он поедет после окончания института, Кирилл обратился в комиссию по распределению с просьбой отправить его тоже на Дальний Восток на золотые прииски. Ему категорически отказали, заявив, что его хотят назначить главным инженером того завода, над проектом которого он уже работал. Защитил он дипломный проект так блестяще, что Государственной квалификационной комиссии даже не потребовалось уйти на совещание. Они тут же, не вставая со своих мест, единогласно решили: защита отличная, проект немедленно отдать в печать и принять за образец для внедрения на производстве

и оставить Кирилла в аспирантуре. Все стоя долго, долго аплодировали. Это была самая-самая блестящая защита дипломного проекта, которую наш институт когда-либо имел. И о выезде куда-либо на периферию, конечно, не могло быть и речи.

Преддипломная практика

Дорога во Владивосток

Как только занятия в институте закончились, я решила сразу выехать на Дальний Восток. В июне месяце мои друзья шумно и весело провожали меня, ребята тащили тяжелые чемоданы с продуктами. «Бери все с собой, по дороге ничего не достанешь», — так уговаривали меня все, каждый исходя из своего личного опыта. Да и уговаривать особенно не надо было — я сама знала, как трудно было за пределами Москвы что-либо достать. Советов и пожеланий было столько, что даже когда поезд уже тронулся, на перроне все еще не могли успокоиться, а я осталась одна, и мне стало невероятно грустно. Грустно, потому что кончилась, хотя и тяжелая и далеко не беззаботная, но самая лучшая пора студенческой жизни, и я знала, что, когда вернусь, в Москве уже никого не будет из тех, кто провожал меня. Все мои друзья так же разъедутся по безграничным просторам НАШЕГО, необъятного нашего Советского Союза, и вряд ли мы снова когда-нибудь увидимся. Я ехала в один из самых отдаленных уголков нашей России, на Дальний Восток. Из Владивостока я должна была плыть дальше на север, где в отрогах Сихотэ-Алинского края, у побережья Японского моря, на берегу реки Тетюхе расположился один из крупнейших комбинатов по добыче и обработке богатейших полиметаллических руд.

Тяжело было расставаться с Кирой. Расставалась я не просто с Кирой, а с мужем. Я еще никак не могла прийти в себя и понять, как и откуда могло появиться такое сильное чувство к человеку, которого я четыре года, занимаясь рядом в аудиториях, даже не замечала. И вдруг он стал для меня дороже всех на свете. Как долго я выдержу без него и не делаю ли я глупость, уезжая, несмотря на все его просьбы?

Я вспомнила, как все наши друзья, узнав, что мы решили жить вместе, то есть пожениться, в один голос заявили: «Нинка из упрямства решила выйти замуж за Кирилла. А вот теперь, тоже из упрямства, решила уехать».

Муж остался в Москве, в аспирантуре, и продолжал работать над проектом еще не достроенного предприятия, с надеждой, что к моему приезду у него что-нибудь прояснится с жильем, и мы организуем нормальную семейную жизнь. Неизвестность впереди меня тоже немного пугала, но я старалась побороть все сомнения и страхи перед грядущим.

В поезде

Мне очень повезло, у меня в купе оказалась чудная соседка, которая ехала к мужу на Дальний Восток, и мы были всю дорогу вдвоем.

На Дальний Восток, как правило, уезжали одни мужья, за длинным рублем, а жены оставались в больших городах и, получая деньги от мужей, жили в свое удовольствие. В нашем вагоне, кроме нас, двух женщин, все остальные были одни мужчины: летчики, писатели, журналисты и военные, возвращавшиеся после отпусков в свои части на Дальний Восток. Все в вагоне перезнакомились невероятно быстро и разделились на группы: шахматистов, любителей домино и картежников.

Летчик Леня, журналист Женя и инженер-путеец Юра собрались играть в преферанс, но, не сумев найти четвертого партнера, обратились ко мне. Я честно сказала, что в карты не играю, а к игре в преферанс даже испытывала особую неприязнь за то, что она так часто отнимала у меня Кирилла.

Они так мило меня уговаривали,

уверяя, что играть мне вовсе не придется, что в этой игре играют всегда только трое попеременно и тот, кто освободится, будет играть за меня. Все играли с азартом, а когда кончили партию, чуть ли не в полночь, я ушла спать, а игроки пошли подсчитывать результаты. Раздался громкий стук в дверь купе — оказывается я «выиграла» 84 рубля, и они старались вручить мне мой «выигрыш». Моя соседка попросила:

— Дайте ей выспаться.

Я же предложила:

— Если вам так уж хочется расстаться со своими деньгами, пропейте их.

Поезд мчал нас все дальше и дальше от Москвы: проехали Свердловск, перевалили через Уральский хребет, кончилась Европейская часть России — началась Азия, и это все была Россия. Чудные пейзажи, один краше другого, менялись как в кино.

Молодежи, ехавшей с нами в этом поезде, было вовсе не скучно, она развлекалась, как и положено молодым — новые люди, новые впечатления, а пожилое поколение, после долгих лет тяжелой работы попав в оборот почти десятидневного безделья, забыв свой возраст, развлекалось не хуже молодежи.

После двух-трех дней пути все уже успели познакомиться, и ребята, переходя из вагона в вагон, шутили: «Анкеты заполнены». Это значило, что все уже знают кто куда, зачем и почему едет. Что же делать дальше? Пассажиры начинали сближаться друг с другом, и вскоре всякие дорожные приключения становились достоянием всего поезда. И все равно, если бы не эта неописуемая красота и разнообразие дороги, трудно было бы выдержать восемь суток в поезде.

Промчалась Западная Сибирь, вступили в дикое, суровое Забайкалье. Все реже и реже встречаются селения, все длиннее и длиннее расстояние между станциями. Кругом дремучий лес и сопки, сопки, сопки, много рек, речушек и море цветов. Мы мчимся, как вдоль какой-то сказочной оранжереи, сотни, сотни километров тянутся поля, усыпанные цветами неописуемой красоты. Перед моими глазами проплывают огромные махровые шапки красных, белых, розовых пионов. Белые лилии, синие ирисы и многие, многие другие, такого изобилия, такого разнообразия, такой величины, яркости и такой дикой неописуемой красоты я в жизни не видела. При внезапных остановках пассажиры вылетали из душных вагонов и возвращались с роскошными букетами.

Лица людей постепенно менялись, пошли местные скуластые, низкорослые крепыши, баргузины, якуты, монголы.

Самое красивое озеро в мире — Байкал

Сколько рассказов я о нем слышала, но никто никогда не смог передать той единственной, неповторимой, неописуемой красоты этого поэтического озера. Мы проезжали его при дивном, дивном, ни с чем не сравнимом закате солнца, при лунном освещении ночью, когда по тихой зеркальной поверхности воды плыли узкие лодочки со светом впереди (это местные рыболовы вышли на ночную ловлю), и при незабываемом рассвете. Это самое глубокое пресноводное озеро в мире, расположенное в юго-восточной части Сибири, в нем сосредоточенно 20 % всех пресноводных ресурсов мира и 80 % российских.

В Байкал впадает 336 рек, а из этого единственного в мире озера вытекает только одна река Ангара.

«Славное море, священный Байкал»… Это озеро все называют — «священным». Оно не терпит грязи. Говорят, любой предмет, брошенный в это озеро, выбрасывается немедленно на берег и вода в этом озере всегда чистая, прозрачная, как слеза.

Все прилипли к окнам и громко, на весь вагон, затянули песню.

«Славное море, священный Байкал. Славный корабль омулевая бочка. Эй, баргузин, пошевеливай вал, Плыть молодцу не далече. Долго я тяжкие цепи носил, Долго скитался в степях Акатуя, Старый товарищ бежать пособил, Ожил я, волю почуя»…