Одна жизнь — два мира
Шрифт:
И вдруг в институте решили тоже ввести кружок танцев. Появился откуда-то преподаватель западных танцев, самые модные тогда были фокстрот и танго.
Мы спустились вниз в спортивный зал, Кирилл тоже пошел с нами посмотреть. Партнер мне попался, о каких говорят «корова на ухо наступила». Несколько раз к нам подходил преподаватель, указывал, что во время танца надо держаться на таком расстоянии друг от друга, чтобы между вами мог поместиться человек. Мой партнер висел на мне, оттоптал мне все ноги. Кирилл не выдержал, подошел:
— Хватит, не могу больше смотреть. Пошли на каток.
Катался он замечательно, а я только благодаря нему
В один прекрасный день нам объявили, что в конце занятий нас ждет комиссия по распределению. Это значило, что каждый из нас уже будет знать, куда он поедет работать после окончания института, а также получит задание для выполнения дипломного проекта по тому предприятию, на котором ему предстоит работать в будущем. Обычно считалось, что каждый старается схитрить, ищет уважительные причины, чтобы остаться где-нибудь поближе к центру.
Я же сразу заявила:
— На Дальний Восток, Тетюхинский Сихоте-Алинский горно-металлургический комбинат по добыче и обработке полиметаллических свинцово-цинковых руд.
Вся комиссия молча переглянулась. Это самое далекое предприятие нашей необъятной страны, и туда еще никто не ездил из нашего института на практику. Чуть подальше от Тетюхе Колыма, самое богатое месторождение золота, которое тогда тоже только что начали осваивать, ставшее в эти годы самым страшным местом ссылки. Как видите, места не столь веселые, туда надо было получать даже специальный пропуск, как в пограничную зону, и добровольно туда мало кто готов был поехать.
Самый влиятельный член этой комиссии по распределению Семен Петрович Александров мило улыбнулся и заявил:
— Хорошо, а я буду руководителем-консультантом вашего дипломного проекта.
Когда я вышла и сообщила, что руководителем-консультантом моего дипломного проекта будет Семен Петрович Александров, никто не хотел поверить.
— Ты шутишь, — з акричали все, — он никогда, никогда не был руков одителем-консультантом проекта ни у одной женщины.
— Ну вот, а теперь будет, — успокоила я их.
Услышав наш разговор, ко мне подошел Мишка Борисов — он уже защитил дипломный проект и собирался куда-то уезжать:
— Ты мне подала хорошую идею, я попрошу отправить меня тоже в Тетюхе, и ты туда приедешь, вот это будет здорово, ну просто замечательно.
И уже из Тетюхе писал мне: «Тебя ничем удивить нельзя, но то, что ты увидишь здесь, прекраснее всех красот Швейцарии, ждем тебя с нетерпением». Откуда и что он знал о красотах Швейцарии, понятия не имею.
Вечером зашел Кирилл:
— Ты что, серьезно решила?
— Абсолютно, без всяких размышлений.
— А как же я? Как же я останусь без тебя, я надеялся, закончим, будем вместе работать, получим квартиру, и у нас будет семья, — это было сказано так, как будто никакого сомнения у него по этому поводу не было. Отношения наши были еще такие трогательно милые, ограничивались только нежными поцелуями.
Жил он в очень тяжелых квартирных условиях, в квартире из двух комнат пять человек и шестой парализованный брат, который с трудом передвигался по квартире. Я жила в общежитии, которое должна была покинуть после окончания института. О какой семье можно было думать?
«Господи, — подумала я, — до чего же могло бы быть просто, вот так сойтись и жить с любимым человеком, если бы была комнатка, не квартира, а просто
Ведь это еще были те годы, когда в такой короткий срок — после окончания 1-й Мировой войны, Гражданской войны, послевоенной разрухи и голода — надо было не только восстановить разрушенную до основания старую промышленность, но и продолжать строительство и освоение таких новых гигантов, как Днепрогэс, Уральский завод тяжелого машиностроения, Уральский медеплавильный комбинат, Кузнецкий и Магнитогорский металлургические комбинаты. В Магнитогорске первая домна в 1932 году только за пару месяцев до нашего приезда на практику дала первый чугун. И в это тяжелое время надеяться получить какое-либо жилье было просто бессмысленно.
Это были еще те тридцатые годы, когда в школах ликбеза обучалось больше 30 миллионов неграмотных или малограмотных, а перед страной уже стоял вопрос о превращении СССР из страны, ввозящей машины из-за границы, в страну, машины производящую.
На очереди стояли: Челябинский и Харьковский тракторные, Московский и Горьковский автомобильные, Саратовский комбайновый и многие другие предприятия, для строительства и освоения которых требовались гигантские усилия и колоссальные средства, а их у государства было, по существу, «кот наплакал».
Чего в это время было больше чем достаточно, так это энтузиазма. Миллионы рабочих были охвачены пафосом нового строительства, голодные, полураздетые, в тяжелых барачных условиях работали, не покладая рук, почти даром, стремясь досрочно выполнить и перевыполнить планы строительства гигантских предприятий, и в это время даже думать о каком-либо новом жилищном строительстве казалось недопустимой роскошью…
До конца занятий мы с Кириллом встречались очень редко. Иногда проходило несколько недель, и вдруг он появлялся: «Пошли в Большой, у меня есть билеты» или «Пойдем ужинать в „Шестигранник“ (ресторан в Парке культуры и отдыха)». Я соглашалась, шла и каждый раз давала себе слово, что в следующий раз никуда с ним не пойду, и в то же время не могла дождаться, когда он оторвется от своей компании и снова появится и скажет: «Сегодня я весь твой, пошли, куда хочешь». Это значило, что сегодня он отказался играть в преферанс, в бильярд или просто пойти куда-либо со своими друзьями и пришел ко мне.
Всю эту компанию, состоящую из двух-трех студентов — Кирилла Алексеева, Николая Селиверстова и Вани Егорова — связывала крепкая дружба с профессорами и преподавателями нашего института Глебом Житковым, Николаем Романовым, и даже профессором Нефтяного института имени Губкина, академиком А. Ю. Губкиным. Их связывала страсть к игре в преферанс и в бильярд, иногда ночи напролет.
Одним из ведущих среди них, почему-то, был Кирилл, и когда он вдруг стал, как они утверждали, уходить ко мне, их ансамбль начал распадаться. А я все сильнее и сильнее стала скучать о нем и с нетерпением ждать, когда он снова появится. И вдруг неожиданно даже для самой себя я твердо решила, что судьба моя решена и рано или поздно мы будем вместе. Почему именно с ним, когда перед нами стояли такие трудности, преодолеть которые, казалось, просто невозможно, не знаю.