Однажды ты пожалеешь
Шрифт:
– Я дико по тебе скучал… не мог дождаться… – прерывисто шептал он. – Мы только что приехали… и я сразу сюда… тебя чтоб увидеть…
Я хотела что-то сказать, но тут его губы нашли мои. Коснулись сначала мягко, едва-едва, но почти сразу осмелели. Вжались крепко, смяли, захватили, вырвали у меня невольный полувздох-полустон. И вовсе не протеста и не возмущения...
Боже, меня как будто подхватило, как в детстве на качелях, когда то взлетаешь вверх, то несешься вниз. Выбило воздух из легких, выдернуло из реальности. Пол так точно под ногами ускользал.
Звонок
В дверь сунулся мальчишка, которого Андрей попросил стеречь вход в кабинет:
– Мне на урок надо, – виновато сообщил он.
– Беги, – благодушно разрешил Исаев. – Э, спасибо!
– Мне тоже на урок надо.
– Ну идем, – пожал он плечами.
Весь следующий урок мы с ним переглядывались. Мне казалось, что у меня на лбу написано огромными буквами то, чем мы занимались на перемене. Я жутко смущалась, но в то же время ликовала. Так неожиданно это случилось. И так хотелось об этом с кем-нибудь поговорить, но не с кем…
С Андреем у нас началась новая фаза отношений – так я ее называла. Сам он вообще не заморачивался никакими определениями. Он просто делал то, что ему хотелось.
Все теперь знали, что мы вместе. Ещё бы не знали. Он, не стесняясь, брал меня в школе за руку, а иногда даже приобнимал за талию. Согнал Игоря и теперь сидел со мной. После уроков провожал до дома, точнее, до подъезда, и там мы по часу, а то и дольше самозабвенно целовались… пока однажды нас не застукала моя мама.
Это было ужасно…
Она даже не посмотрела на то, что он с тросточкой – накинулась на него как ястреб. Я только и успевала встревать между ними.
– Мама! – кричала я. – Прекрати!
– Сволочь! Подонок! Я тебя предупреждала, чтоб ты близко не подходил к моей дочери! – в истерике вопила она, размахивая сумкой. Несколько раз умудрилась его ею стукнуть, хоть он и закрывался локтем. – Я этого так не оставлю!
Андрей пытался ей что-то сказать, но ее крики заглушали его голос.
– Мама! Пожалуйста! Перестань!
С трудом я оттащила ее к лифту, взмыленную, запыхавшуюся, со съехавшей набок шапкой и с совершенно безумными глазами. Такой стыд… И перед Андреем, и перед соседями.
Уже дома мама, немного успокоившись, насела на меня.
– С этого что взять, он – подонок, понятно. А ты-то! Ты-то тоже хороша. Стоишь там с ним, позволяешь себя зажимать и тискать… Где стыд? Где гордость? Он же тебя унизил!
– Не говори так! Ничего дурного мы не делали.
– Ты мне еще рот будешь затыкать? Позор какой, …
– Никакой это не позор! Это ты так говоришь, а на самом деле это нормально!
– Нормально? Ты шутишь? Нет? Ты всерьез считаешь нормальным тискаться с подонком, который поиздевался над тобой?
– Андрей не подонок. И мы с ним встречаемся.
– Что? Вы с ним что? Даша, ты… – мама от негодования начала
– Перестань, мама! Не могу уже больше этого слушать! – сорвалась и я тоже. – Хватит! Нравится тебе или не нравится, а мы с ним будем встречаться. Он не подонок. И чтоб ты знала, это Ярик всё устроил. Меня весь класс травил с его подачи. А Исаев… он такое сделал из-за меня… ты ничего не понимаешь!
– Да где уж мне понять?! – по инерции кричала мама, но затем уже спокойнее спросила: – При чем тут Ярик?
И я ей рассказала всё. Точнее, почти всё. Но… мама не поверила.
– Какой-то бред, – твердила она. – Это Исаев тебе такое наговорил? Что-нибудь поправдоподобнее лучше бы придумал. Чего только не сочинят эти подонки, чтобы запудрить мозг таким вот дурам!
– Он ничего не придумывал и не сочинял!
– Всё! Не хочу больше этот бред слушать. А тебе я запрещаю с ним встречаться.
– А я все равно буду!
– Тогда я пойду к его родителям.
– И выставишь себя на посмешище! – в слезах ответила я и опять убежала в ванную.
Скорее бы закончить школу и жить самой! Это же невыносимо просто! И перед Андреем стыдно. Ну а стоило представить, как мама заявится к нему, к его родителям, которые только-только снова сошлись и у которых, между прочим, грудной ребенок, аж тошно становилось.
Больше мы в подъезде не целовались. И вообще с того дня мама велела после уроков приходить к ней, в началку, ждать ее там, а потом вместе идти домой.
Это так злило! Но, если вдруг что, она ведь правда могла помчаться домой к Исаевым и закатить им позорную сцену. Поэтому нам с Андреем пока приходилось довольствоваться общением в школе.
Мы подолгу прощались, стоя в фойе у подоконника, который за эти дни стали называть «своим». Потом он уходил с Рыжим, а я плелась в началку к маме.
Но сегодня у нас последним была технология. У девочек – шитье, у парней – в другом крыле школы автодело.
После уроков я ждала в фойе, у «нашего» окна, но парни все уже ушли, а Исаев так и не появился. Где он? Он же точно пошел на автодело вместе с остальными. И куда делся? Игорь тоже ничего толком не мог сказать.
Я еще немного подождала Андрея, попробовала пару раз набрать его, но на вызов он не ответил. Обескураженная и, если честно, расстроенная побрела я к маме, в здание начальной школы.
Не хотелось себе в этом признаваться, но я обиделась. Если у него возникло что-то срочное, мог бы и написать! Хотя бы для того, чтобы я не стояла, не ждала его как дура. Мама бы сейчас позлорадствовала всласть. Так и представляла себе её: «А я тебе говорила!».
В началке было уже пусто. Обычно тут и во время уроков довольно шумно – из всех кабинетов галдят. А уж на переменах вообще кромешное безумие творится. Но сейчас стояла тишина. Видимо, все ученики уже разошлись по домам. Только в конце коридора, где мамин класс, слышался бубнеж, будто кто-то разговаривал.