Однажды в Америке (др. перевод)
Шрифт:
Я кивнул.
— И запомните, ребята, когда закончим, тут же растворимся, быстро и незаметно, как вонь по ветру.
Не знаю, как эти бесконечные инструкции Макса действовали на других, но я от них начинал только больше нервничать. Мне уже не хотелось ничего слушать. Мне хотелось думать о других вещах.
Я вернулся в мыслях на много лет назад, когда мы вот так же сидели вокруг Макса, за этим же самым столом, пили кофе, если у нас были деньги, и жевали книши с сыром.
Тогда мы были желторотыми юнцами, которые только что оставили свою старую и разболтанную суповую школу. Перед каждой новой эскападой мы собирались
Я вспомнил, что тогда нас было пятеро — наша четверка и Доминик, да покоится его душа в мире. Добрый старый Доминик. С какой стати я о нем вдруг вспомнил?
Впрочем, я никогда о нем не забывал. Для чего играть с собой в прятки? Откровенно говоря, у меня всегда было суеверное чувство, в котором я стыдился признаться сам себе, что Доминик или его дух наблюдает за нами, он как бы вроде нашего святого покровителя.
В те времена мы были неразлучны. Если бы он мог увидеть нас сейчас, когда мы так выросли и возмужали, когда мы запускаем свои руки чуть ли не в каждый бизнес по всему Нью-Йорку, когда мы стали знаменитой бандой, крупными людьми в Синдикате. Ему бы понравилась эта новая идея, этот преступный картель в масштабах всей страны.
Макси посмотрел на меня с упреком. Он видел: я слушаю его невнимательно, что ему не нравилось. Он знал: я витаю в мыслях где-то далеко. Но какого дьявола меня занесло к Домми и работе Синдиката? Должно быть, еще сказывалась трубка с опиумом. Господи, что за чудный сон был у меня в этот раз! Любой сон чудесен, если в нем я сжимаю Долорес в объятиях. Он был волшебен, и он был чертовски реален. Меня до сих пор пробирала дрожь при одном воспоминании.
Послушаем Макса, он все еще обговаривает детали. Какого черта? За кого он нас принимает? За дилетантов? Все это дерьмо. Пора бы ему заткнуться. Я и так вполне в себе уверен, это алмазное дело меня больше не тревожит. Пожалуй, я даже чересчур уверен. Все-таки опиум еще продолжает действовать. Да, я слегка под кайфом. Я громко засмеялся.
— Черт, Лапша, ты все еще обкуренный? — Макси толкнул меня локтем. — Ты о чем таком думаешь, что все время ржешь?
Я сказал:
— Кто это думает и ржет?
Макс выглядел раздраженным.
— Хватит бормотать себе под нос. Если будешь так себя вести, мы не скоро выкурим следующую порцию. Сосредоточься, ясно? — Макси продолжал говорить, не спуская с меня осуждающего взгляда. — Что с тобой стряслось, Лапша? Ты совсем расклеился. В этом деле надо действовать быстро и незаметно.
Я его перебил:
— Как вонь по ветру.
Он улыбнулся и похлопал меня по спине. Подозвал официанта:
— Две чашки черного кофе.
Он заставил меня выпить обе чашки. Я повиновался. После этого я почувствовал себя лучше, голова немного прояснилась. Я закурил сигару и стал смотреть, что Макси будет делать дальше.
Он посмотрел на часы и сказал:
— С минуты на минуту здесь будет Латки с нашей машиной.
Мы еще посидели и покурили, потом услышали визг тормозов у подъехавшего к дверям автомобиля. Косой сходил к двери, вернулся и кивнул.
Он сказал:
— «Кадди» на улице.
Макс расплатился по счету и оставил на столе чаевые. Мы вышли наружу.
Косой медленно ехал по Сорок четвертой улице. Он остановился за полквартала от грузового входа. Улица была полна спешивших на работу пешеходов, вечно безразличных ко всему ньюйоркцев. Машина с мусором стояла у подъезда. Огромный, похожий на шведа парень выкатывал из нее пустые баки. Макс смерил его взглядом:
— Судя по описанию, это оператор лифта. Я возьму его на себя.
Мы подождали минут пятнадцать, пока мусорная машина не загрузилась и не уехала. Макси кивнул Косому. Тот медленно подкатил машину на то место, где стоял грузовик. Большой швед закатывал пустые баки в здание. Как профессиональные артисты, досконально выучившие роль, мы сидели в машине, выдерживая паузу, и ждали своего выхода.
— Теперь пора, — сказал Большой Макси и вышел из машины.
С невозмутимым видом он направился за шведом в здание, Пат и я последовали за Максом.
Косой остался за рулем. Швед погрузил баки в лифт. За грохотом железа, увлеченный своей работой, он не заметил нашего бесшумного появления. Макси подошел к нему сзади. Сильный удар пришелся шведу под правое ухо. Он рухнул на пол без сознания. Мы с Патом его подняли и бросили в лифт между пустыми баками.
Мы вошли в лифт. Патси начал нажимать на кнопки. Вместо того чтобы пойти вверх, лифт начал спускаться вниз, в подвальное помещение.
Макси спокойно сказал:
— Ничего страшного. Подождем пока здесь.
Мы сели на пустые баки и молча закурили. Я нервничал и чувствовал себя напряженно, но старался этого не показывать. Спустя немного времени Макс взглянул на часы:
— Ладно, пора ехать. Сейчас без пяти девять. Надевайте перчатки.
Мы так и сделали.
Он нажал на кнопку. Лифт, все время дергаясь, доставил нас на двенадцатый этаж. Никто ничего не говорил. Мы были за работой.
Мы оглядели коридор. На другом его конце был пассажирский лифт. Коридор напоминал по форме букву «Т». Это полностью соответствовало схеме нашего наводчика.
Точно в девять дверь пассажирского лифта открылась. Подобравшись, как коты, готовые прыгнуть на ни о чем не подозревающую мышь, мы смотрели, как маленький, пухлый, длинноносый человек трусил нам навстречу.
Макси прошептал:
— Это наш боров. Приготовьтесь.
Мы прикрыли носовыми платками нижнюю часть лица. Я щелкнул лезвием ножа. Остальные вытащили пушки. Мы направились к Большеносому. Он что-то беззаботно насвистывал себе под нос, не обращая на нас никакого внимания. Мне стало слегка жаль этого парня, когда я представил, какой шок он сейчас испытает. Потом я сказал себе: «Забудь о нем. У него есть что взять; или он, или я».
Большой Макс и я двигались к жертве вдоль стены, крадучись, как две пантеры. Большеносый нас заметил. Он остановился. Он перестал свистеть. На его лице постепенно появился страх. Мы накинулись на него. Я угрожающе взмахнул ножом перед его горлом. Макси ткнул ствол ему в живот и прошипел:
— Тихо, ублюдок, или мы кончим тебя прямо здесь.
Он разинул рот. Его глаза остекленели. Он начал заикаться и что-то бормотать трясущимися губами. Макси толкнул его в сторону офиса. Мы спрятали оружие. За стойкой у дверей сидела девушка. Она была хорошая актриса. Увидев босса, она улыбнулась и сказала: «Доброе утро». Девушка нажала на кнопку. Тяжелая стальная дверь открылась.