Однажды в Логосе
Шрифт:
Если вас интересует, испытывала ли Элизабет сейчас смущение или хотя бы лёгкое возбуждение, то нет… Она не чувствовала ничего подобного: она лишь игралась с великим и могущественным человеком, который не был привычен к тому, чтобы его волю подчиняли. Ей нравилось мучить его (и не только его), заставляя думать, что он ей не безразличен… Однако в случае с Герой, ей следовало бы помнить о том, что он больше жестокий рационалист, чем чувственный романтик.
Гера, не скрывая своей злобы, вырвал свою руку и толкнул ей Элизабет в плечо так, что она моментально встала на прежнее место. Однако со стороны этот его жест показался очень нежным и лёгким.
— Тебе следует знать, что делать можно, а чего — нельзя, — он зыркнул на неё своими кроваво — карими глазами, — например, меня трогать нельзя!
Элизабет посмотрела на него так обиженно, будто она была голодающей сиротой, а Гера отобрал у неё последний ломоть хлеба.
— И побыстрее уходи отсюда, — он указал на дверь, — пока я добрый….
Словесная перепалка Джордан подошла к концу, потому что её собеседник, столкнувшись с непробиваемым упрямством Джордан, осознал, что незачем больше вести полемику, которая ни придёт к логическому завершению. Мужчина сказал ей это и лениво побрел в толпу, а девочка долго ещё стояла в центре зала с недовольным лицом и плотно скрещенными руками. В боевой готовности Джо провела ещё некоторое время, не замечая, что вокруг кипит жизнь. Но потом, очнувшись, она тоже провалилась в толпу. Не найдя никого из знакомых, она подошла к стене и оперлась о неё, скрестила руки, скрестила ноги и склонила вниз голову. Она задумалась о том, что, скорее всего, она ведёт себя неправильно и ей действительно следовало бы вести себя иначе. Именно в такой позе глубокой задумчивости её и обнаружил Ромул, который был обязан присутствовать на балу, несмотря на травмы: душевную из — за потери брата и физическую от самовоспламенения.
Они крепко дружески обнялись и стали неловко обсуждать все, что происходило в их жизни за последние несколько дней.
— Говорят, что ты вспыхнул из — за женщины? — Неуместно игриво начала Джо, хотя у неё не было на это сил, — как же не типично это для тебя…
— Кто говорит? — Он гневно сжал губы.
— Люди… — Протянула она, — это из — за твари Торсен, которая, как же её …Ребекка, так?.. — она повернула весь корпус на него.
Ромул недовольно скрестил руки на груди и отвернулся.
— Да, я не буду над тобой издеваться, не в моих силах, — сказала она, указывая на то место на животе, где сейчас находилась незажившая рана, — честно — честно, рассказывай, — нежно шепнула она.
Ромул глубоко вздохнул и помолчал ещё недолго, не обращая внимания на умоляющий взгляд Джордан.
— Это все… Хм… Из — за Ребекки Торсен, ты права, — начал он, когда всякая надежда услышать его рассказ была потеряна, — она затащила меня в постель, но… — он замялся и покраснел, — это не самое важное…
— А что же важное?…
— Она укусила меня за губу… Кровь, у неё теперь есть моя кровь, понимаешь… А это значит, что в любой момент она может…. может управлять мной, словно своей игрушкой!
В этот момент он вжался в стену так сильно, как только мог. Выражение его лица приняло великомученический вид.
— М — да, ситуация…. — Джордж почесала затылок, — но мы можем попросить Геру о помощи, он может поставить тебе защиту. Она, конечно, не на полную катушку защищает, но это лучше, чем ничего…
Ромул немного приободрился.
Часть 5
Кларис Ларан в это время общалась с королевской свитой. По правде говоря, она сходи среди них за свою: она была дорого и со вкусом одета и знала чуть ли не наизусть все светские сплетни и все новости государства. У неё был острый ум и подвешенный язык, которые послали ей достойно выходить из любой неловкой ситуации, которые так любили создавать придворные дамы, проинформированные, конечно, кто такая баронесса Ларан и чем она промышляет. Несмотря на недоверие и даже пренебрежение в свою сторону, Кларис держала себя прекрасно: она выкидывала один за другим реверансы и широко искренне улыбалась всем дворцовым дурам. В конце больше пути по свита короля был сам король. Понаблюдав немного за его поведением, Кларис ясно поняла, что на трон сел вовсе не он, а его ближайший советник Феликс, который и был мозговым центром свиты и единственный занимался чем — то полезным для короны. Она понимала, что он наблюдает за Герой, очень внимательно высматривает каждое его движение, считает соперником.
— Добрый вечер, — она поклонилась, — господин… как вас там…
Только в этот момент Феликс лениво перевёл взгляд с графа Мартелла на нее.
— Добрый, — он говорил без всякого стеснения, дерзко и быстро, — не господин я. Просто Феликс. — Он унизительно протянул ей руку для рукопожатия.
Кларис наигранно посмеялась и легонько ударила его по ладони.
— Вы не знаете, наверное, ФЕЛИКС, — она сделала акцент на имени, — как стоило бы поприветствовать даму, давайте я объясню…
Несколько минут она потратила на дотошно детальное описание того, как нужно целовать руку новой знакомой. Она искренне верила, что унижает или хотя бы немного оскорбляет его таким образом. Когда же она закончила с уроком этикета, то вытянула вперёд полусогнутую руку с явными признаками былой красоты. Он вновь лениво отвёл взгляд от Геры, небрежно схватил её руку своей широкой ладонью и несколько раз мотнул её вперёд и назад. На этот жест Кларис посмеялась. Она явно понимала, что её собеседник не воспринимает все происходящее на балу всерьёз, она сама для него тоже очередная скучная придворная уже давно не девушка.
Феликс же, напротив, был очень заинтересован своим оппонентом, про которую он был наслышан. Он старался показать и ей, и всем присутствующим колдунам, что он не то, что их не боится, они его даже не интересуют.
Кларис попыталась обсудить с ним, какой сегодня прекрасный бал, сколько усилий она приложила, чтобы он состоялся. Также она затронула тему молодости и амбициозности (не без скрытых насмешек, конечно) нового короля и внешнюю экономику Логоса и много ещё чего. Однако Феликс был непреклонен: он уперто наблюдал за Герой, лишь изредка обдавая Кларис своим прямым холодным взглядом.
— Наивно вы полагаете, что меня все это интересует… — Как обычно лениво сказал наконец Феликс. — Вы же сами знаете, о чем сегодняшний бал и о чем я сейчас соответственно думаю.
— И о чем же?.. — Осторожно, даже немного испуганно, но замаскировано под истинную увлеченность поинтересовалась Кларис.
Он впервые за весь разговор развернул корпус к собеседнице и недовольно поднял брови. Он посмотрел прямо в ее глаза и несколько мгновений не отводил взгляд.