Однажды в Лопушках
Шрифт:
— Потом… потом распределение и отработка. И любовь. Возможно, сложись все иначе, я бы и вовсе не вернулось, но… одно к одному.
— А мама?
— У неё все получалось легко. Дар был ярким… и мне бы тоже задуматься, откуда, но отца, так уж вышло, мы не знали, вот и решила, что она в него пошла.
Как и я.
Я вытянула браслет-змейку. Камни алые, камни прозрачные, что вода. Рубины? Алмазы? Оправа ледяная согревается моим теплом, а браслет обвивает руку, ластится, жалуясь, что давно-то о нем позабыли, что…
— Аленушка горела… и любовью
— То есть, про рано погибшего…
— Не говорить же ребенку, что отец его — сволочь, — резонно заметила тетушка. — Да и… тогда мне еще подумалось, что родовое проклятье виновато.
— Проклятье?
Еще и проклятье. Эк меня предки-то одарили. С обеих, стало быть, сторон. И запретный артефакт, и проклятье, и драгоценности вот, чую, тоже с подвохом.
— Никто-то из женщин нашей семьи счастлив в браке не был… да и вовсе в браке, сколь помню, не был.
Я раскрыла рот.
И закрыла.
Вместо этого вытащила серьги. Те же алые камни, вставленные в полукружья из алмазов.
— Ты поэтому дядьку Свята не подпускаешь?
— Не только. Но то тебя не касается, — строго сказала тетушка. — Что до прочего, то… со мною, видишь, приключилось то же, что с Аленушкой.
— А она… она и вправду умерла?
Нет, надо же уточнить на всякий случай, а то ведь с этими родовыми тайнами всякое случится может.
— И вправду, — тетушка отвернулась, скрывая слезы. А я сделала вид, будто бы не вижу их. — Я была рядом. Я…
— Что случилось?
— Толком не знаю, — призналась она. — Она позвонила мне, умоляя приехать. Поторапливала. Я и приехала, бросила все, примчалась, да… опоздала. В квартире Аленушки не было.
Она замолчала ненадолго.
— Там царил полнейший беспорядок. И пусть моя сестра не отличалась хозяйственностью, однако подобного она не допустила бы. Складывалось ощущение, что квартиру обыскивали и весьма тщательно. После выяснилось, что пропали некоторые вещи, в том числе документы. И следователь, который занялся этим делом, решил, что Аленушка сама сбежала. Ведь вещи-то исчезли личные.
Ожерелье походило на змею. Тонкое, в палец толщиной, оно было сделано как-то так хитро, что ни звенья, ни крепления между ними видны не были, и казалось, будто бы эта вот змея переливается, переползает с пальца на палец.
Только камни пылают ярко.
— Её и искать-то не хотели. И не стали бы, но… друг помог.
— Нашли?
— В больнице. Неизвестная. Поступила с травмой головы. Вероятно, стала жертвой ограбления. Она пробыла несколько дней в коме. Её пытались спасти. И врачи были хорошими, но… отек мозга, необратимые повреждения.
Слушать об этом было тяжело. Нет, я знала, что мать моя умерла, но вот знание это было абстрактным. А теперь вот конкретизировалось, выходит.
— Их искали? Тех, кто ограбил?
— Искали. И даже кого-то нашли, правда, тот человек до суда не дожил. Наркоман. И по показаниям его, он просто искал деньги на новую дозу. Аленушка же сопротивляться вздумала, вот он её и…
— Ты не веришь, — сказала я тихо.
— Нет.
— Почему?
Ожерелье переливалось. Лед и пламя. Несочетаемые стихии, как нам говорили, а тут вот они дополняли друг друга.
— Маруся, твоя мать была магом. И магом полной силы. Второй уровень. Как думаешь, если бы она и вправду решила сопротивляться, что бы случилось?
Я кивнула, прикусив губу.
Нет, случается всякое, но человека, отмеченного богами, убить не так-то и просто. Тем более наркоману и…
— Если бы её ударили сзади, можно было бы как-то объяснить внезапностью нападения или еще чем-то, но били спереди. Сперва в лицо. И сильно. У неё были сломаны нос и скуловая кость. Потом второй удар — выбиты зубы. И уже затем, когда она упала, череп проломили.
В какой-то момент ожерелье показалось мне отвратительным, будто… будто и вправду змея. Яркая. Сияющая. Опасная.
— Она сопротивлялась. На руках есть характерные повреждения. Но почему она тогда не использовала дар? Почему не поставила щит?
— Почему? — повторила я эхом.
— Вероятно, потому что не могла, — тетушка произнесла это тихо. — Там, в больнице, пока её нашли… больница заштатная, и целителей там нет, точнее имелся один, но слабый и вечно занятой. Её нашли в неблагополучном районе, в виде… весьма специфическом, потому-то и решили, что она одна из тех, кто тоже зависим. И лечить лечили, но… не особо, скажем так, усердно. А когда мы её отыскали, было поздно что-то искать по крови.
— Её… опоили?
— Или накачали. Есть разные способы лишить мага силы. Но косвенным подтверждением тому — крайне слабая регенерация. Маги куда более живучи, чем обыкновенные люди. И сила в какой-то мере защищает нас. А потому и травмы для нас не так опасны. История знает случаи, когда маги приращивали себе руки и ноги. Или восстанавливались после сильнейших ран. В тех же катастрофах, если обратиться к статистике, одаренные выживают в девяти из десяти случаев. Она вполне могла бы восстановиться…
…если бы кто-то не заблокировал её силу.
Нам об этом рассказывали. Вскользь, ибо очень неудобная тема. И о блокирующих браслетах, и о зельях, вызывающих расстройство концентрации внимания, и о многих иных.
— Ты…
— Я была в положении, деточка. И я хотела бы найти… пыталась что-то, но… ни подруги её, ни на работе, а служила она в частной компании, никто-то ничего не знал. Напротив, все в один голос утверждали, что Аленушка была спокойна и вполне себе довольна жизнью. Что ничего-то у неё не происходило. И главное, я могла повторить каждое слово. Мы ведь общались. Разговаривали каждый день. Обсуждали, почитай, все… и она ни словом не обмолвилась, что что-то происходит. До сих пор, бывает, вспоминаю, перебираю каждый наш разговор, и встречи, довольно редкие, но так ведь у каждой своя жизнь. И ничего…