Однажды в Лопушках
Шрифт:
И прищурился, разглядывая стены.
Виноград.
И плетения, укрытые за глянцевой темной листвою. Место это… не нравилось. Было оно на редкость поганым, что Беломир чувствовал всею шкурой, а вот понять, откуда исходила угроза, не мог. Он сосредоточился, сделал вдох, успокаивая нервный стук сердца. И вот тогда-то зазвонил телефон. Резкая трель его вывела из равновесия, и Беломир выругался. Вслух. Иногда не стоит отказывать себе в маленьких удовольствиях.
— Чего надо? — вежливо поинтересовался он, надеясь,
— Утра доброго! — жизнерадостно отозвался Потемкин.
Стало быть надежды на то, что Алексашка усовестится и сгинет в неведомых далях, нет.
— Ты где?
— В рифму ответить?
Потемкин хохотнул.
— А ты весельчак!
— А то, — Беломир раздраженно пнул камень, что торчал из земли этаким белесым осколком. — Чего тебе надо?
— Ты ведь в этих… в Лопушках, верно? Возле старой усадьбы…
И Потемкин примолк, позволяя додумать остальное.
— Чего надо? — отделаться от него не выйдет. А с другой стороны всю эту игру Потемкин затеял не просто так. И стало быть, имеется у него собственный хитрый план, в котором и Беломиру отведена роль.
Беломир присел у камня и отгреб землицу, в которую тот уходил.
Белый мрамор.
Определенно.
Осколок статуи?
— Встретиться, — Потемкин все-таки обладал воистину нечеловеческим чутьем, а потому изгаляться перестал, но донес, что ему надо.
— И где?
— А вот там, где ты сейчас, и встретимся. На въезде к усадьбе. Пять минут и я буду…
И отключился прежде, чем Беломир успел послать его куда подальше. Все-таки Потемкин — хитрая зар-р-раза.
— Зар-р-раза, — повторил Беломир и сам вздрогнул, до того размытым, сиплым показался собственный голос. И по спине холодком потянуло.
Стало вдруг… неуютно.
Будто смотрит кто.
Неотрывно. Внимательно.
Кто?
Он огляделся и… пусто. Птицы и те не поют. Да и комарье притихло. А это само по себе показатель.
— Интер-р-ресно, — повторил Беломир, втягивая смесь цветочных ароматов, в которой вдруг почудилась резкая нота гнили.
Глава 23 Где поступает до крайности интересное предложение
…на работу он ходил с энтузиазмом, радостно позвякивая кандалами.
Прибыл Потемкин без обычного своего пафоса, оставив нежно любимый «Мейбах» где-то там, за горизонтом. Оно и понятно, может, тот был и хорош, но всяко не предназначен для проселочных дорог в отличие от средненькой «Лады». Беломир должным образом оценил и неказистость автомобильчика, и запыленность его, и несколько измученный вид старого знакомого.
— Доброго, — повторил Потемкин, но благоразумно не стал протягивать руку, наоборот, за спину спрятал и обе.
Показалось, что там, за оградой, зашумел сад.
Загудели дерева, заскрипели угрожающе. Или не показалось? Вон, Потемкин отступил на шаг, с усадьбы не спуская превнимательнейшего взгляда. И маска светского пустобреха сползла.
Определенно, интересно.
Ради этого вот интереса и стоило приехать.
— Прогуляемся? — предложил Потемкин. — Тут места красивые… леса вот. И речка есть.
— Ну, если речка есть… — Беломир спиной чуял, что то, темное, дурное, скрывавшееся в усадьбе, оживает. И проверяя догадку, предложил. — А может, лучше к нам? Чайку поставлю…
— Спасибо, что-то не хочется, — вежливо отказался Потемкин и еще на шаг отступил. — Как-то вот… не люблю я развалины. Печаль навевают.
Что характерно, эти конкретные развалины отвечали Потемкину взаимностью.
— Тогда да, — Беломир решил пока приглядеться. Спросить всегда успеет. И Потемкин знает, что вопросы будут. Ответы, надо полагать, тоже заготовлены.
Шли рядом.
Потемкин шагал широко и, что характерно, вроде и от усадьбы, но по широкой дуге, и время от времени взгляд бросал, будто опасаясь, что развалины исчезнут.
Или наоборот, пожелают поближе знакомство свести.
Ни тот, ни другой вариант Потемкину радости не доставлял.
Беломир ждал.
Он всегда умел сдерживать любопытство. И был вознагражден.
— Это место принадлежит нам, — выдохнул Потемкин, добравшись до речушки, которая и речушкой являлась-то сугубо формально.
Крупный ручей, что прогрыз русло в земле.
— Рад за вас.
— Да… нечему радоваться, — Потемкин отер лицо ладонями. — Тут дело такое… семейное… кому другому я бы… хочешь от отца отделиться?
Неожиданное предложение. Мягко говоря.
— Я как бы уже…
— Не формально. По-настоящему.
Потемкин присел и потрогал траву. Беломир тоже потрогал. Мало ли, вдруг да он о траве чего-то там не знает. Но та была обыкновенной: в меру жесткой, слегка запыленной и с острым краем, который норовил оцарапать пальцы.
— Да, твой отец тебя вычеркнул из списка наследников, но фамилию не отобрал, а это знающим людям о многом говорит. В любой момент он тебя и обратно дернуть может.
— Это если я дернусь.
— Дернешься. Куда тебе деваться, — Потемкин криво усмехнулся. — Если не ради себя, то ради Натальи. Вы её всегда любили, потому и помогли сбежать.
— Никто…
— Да ладно. Будто кто-то поверит, что юная девица сама смогла бы все это провернуть… будь они одни, твой отец узнал бы еще до того, как Наташка из дому вышла. И нашел бы, чем образумить. Но это дело семейное. Мир, ты ведь неглупый человек. Именно поэтому и не переступил границу.
— Мне казалось, что как раз-то переступил.