Однажды в морге
Шрифт:
– Привет, Валентин. Я принесла одежду.
– Заходи. Брось пакет на стол. Не обращай внимание на этот развал. Я через пол часа все закончу.
– Давай я тебе кое что помогу. Что делать?
– Похозяйничай на кухне. Надо отварить кошке рыбу и организовать нам ужин.
– Понятно.
Предательница кошка, бросила меня и побежала на кухню за ней. Я все поставил на место, убрал вещи и квартирка заблестела.
– Как у вас дела?
– кричу в дверь кухни.
– Все в порядке.
Инка похозяйничала. Нажарила колбасы и залила ее моим недельным запасом яиц. Бутылочка водки, мирно лежащая в холодильнике два месяца, тоже стояла на столе.
– Тогда начнем.
Мы садимся за стол и я подставляю к нему еще одну табуретку. Кошка запрыгивает на нее и неотрывно глядя на сковородку, громко мурлыкает, стараясь привлечь к себе внимание. Я разливаю водку по стаканам.
– Ты сегодня не на машине?
– На машине.
– Так...
– Наливай. Разреши, я пересплю сегодня у тебя.
– Давай. Что-нибудь дома...?
– Плохо все дома. После похорон, все как с цепи сорвались. Бывший жених сестры набил рожу своему толстому дружку. Папа меня сватает за какого то идиота. Выпил на похоронах и все предлагал мужика...
– Ты о камне кому-нибудь говорила?
– Был там у папы, его большой друг, антиквар. Я его спросила об алмазе "Кельн". Так он тоже вцепился в меня, как клещ, не слышала ли я о нем чего-либо..., откуда я знаю о нем? В общем, так я ничего ему больше и не сказала.
– Папа знает, что ты не будешь ночевать дома?
– Нет. Ему безразлично. Давай лучше выпьем. За тех близких, кого с нами нет.
Она выпила глоток, закашлялась, потом все же допила водку. Я подсунул ей кусок яичницы, Инна сорвала руками его с вилки и стала спешно заедать.
– Первый раз пью. Обычно вино, да шампанское.
Кошка напомнила о себе. Она положила лапы на стол.
– Эй, - одернул я ее, - нельзя. Мы о тебе не забудем. Возьми кусок и не смотри на нас голодными глазами, ведь только что нажралась рыбы.
Я положил на тарелку кусок Инкиного творения и поставил перед ней на табуретку. Теперь мы все были при деле, ели яичницу с колбасой. После третей рюмки Инка окосела, я уволок ее в спальню и там в одежде бросил на кровать, пусть отсыпается. Надо прибраться на кухне и приготовиться к завтрашнему дню.
– Валя.
Я открываю глаза. У дивана стоит Инка в пижаме.
– Тебе на работу не надо?
– Я сегодня в вечер.
– Тогда, спи.
Когда окончательно проснулся, Инки в доме не было.
Лидка встретила меня бранью.
– Проклятые мужики, трусливая порода. Весь вечер развалил...
– Прости, не мог я.
– Простить... А ты думаешь приятно сидеть одной дома или болтаться по городу. Я от этого одиночества скоро
– Разве вы в субботу не собрались?
– Конечно нет. Ты удрал и все развалилось. Колька сразу заявил, что со мной никуда не пойдет, а Гошка нашел уважительную причину и слинял.
Вдруг зазвенел пронзительный звонок. Я вздрогнул.
– Что это?
– Будильник. Эти, санитары, приволокли от куда то будильник, я его у них отобрала.
Лидка подходит к полке и я вижу на них часы. Она останавливает звонок.
– Такой звук и мертвого разбудит.
– Ты так думаешь?
– задумчиво говорит она.
– Шуток не понимаешь...
Скрипит противная каталка. Трофим подвозит к Лидкиному столу труп. Ни слова не говоря, он сбрасывает его на стол и таким же гнусным звуком удаляется.
– Что там у меня?
Лидка отбрасывает простынь. Перед ней старая женщина.
– Колька - стервец, больше мне мужиков не дает, боится, гад.
Она начинает натягивать перчатки и одевать маску.
– Но я ему все равно покажу...
– Лидка, прошу тебя, сдержись.
– Иди ты...
Я понял, лучше уйти, она накалилась.
До перерыва сумел разобрать двух мужиков. Один умер от истечения крови, получил осколочное ранение и окружающие не могли умело остановить кровь, дотащили до больницы, но уже поздно, другой, застрелился... В нашей комнатке, мы фактически ужинаем. Все сидят на своих персональных стульях и чего то жуют.
– Ребята, - вдруг говорит Гошка, - я ухожу от сюда.
Все мгновенно оборачиваются к нему, прекратив есть.
– Куда?
– Кто тебя возьмет?
– Я ухожу... в монастырь...
– Ты шутишь?
– Нет. Я уже не могу здесь работать. Каждый раз вижу улетающие души. И почему только это достается мне? Пошел к батюшке и все ему рассказал. Он и предложил, пока не поздно, спасти меня, отдаться богу... Я ухожу...
– Главный знает?
– спросил Колька.
– Да. Я ему сегодня на стол заявление положил.
– А он что?
– Ничего. Просил отработать эту неделю.
– Ты же от таких соблазнов мирских отказываешься..., - тянет Марта.
– От каких?
– От девочек, секса.
– Тебе бы все об этом, но после этого операционного стола, мне например, никаких девочек уже не хочется. Я насмотрелся всего.
Мы смотрим на него и каждый думает о своем. Все же Гошка молодец, во время сваливает, у него психика уже ни к черту... Среди нас с очень крепкими нервами Колька, этот никогда не решиться на такой шаг. Я бы..., не знаю, чего хотел бы я. Вроде бы работа..., как работа...