Однажды в России
Шрифт:
– Привет, Серый, - сказал Гена.
– Здорово, - пробурчал тот, не узнавая и даже не обернувшись на голос.
– Давно не виделись, - сказал Гена. И, не дождавшись ответа, продолжил: - Давно в Москве?
– Давно, - прохрипел Серега.
– А ты кто?
– А я - никто. Не узнаешь?
– А хули мне тебя узнавать, если ты - никто? Я и сам - никто.
– Откуда?
– Ниоткуда.
Гена помолчал. Он не знал, как начать разговор. А поговорить хотелось о многом.
– Да... Не так я себе нашу встречу представлял... Обнимемся, что ли?
– ...
Он обнял друга, мимоходом отшатнувшись
– Давно не виделись. Где был-то?
– Афган... Молдова... Потом Кавказ.
– Это там тебя?..
– Да.
– Ясно... Сколько же мы не виделись?
– Столько не живут...
– А я и не жил.
– А я и жил, и умирал... А ты где был?
– Когда?
– Когда я на духов с голыми руками ходил! Ты где был, хуй моржовый?.. Серега пьяно сграбастал Генку за отворот итальянского пальто.
– А я тебя туда посылал?
– Генка в ответ пьяно вцепился в камуфляжный воротник. И почувствовал, как безногий падает прямо ему на руку.
Генка попытался вернуть друга в вертикальное положение, но тот никак не хотел разжимать свою хватку. Рука у него была железная. Гена пьяно рассмеялся.
– Встретились! Как в старые времена... Ты знаешь... Аня тут.
– Чего?
– Анюта тут, говорю... Актрисой работала, фотомоделью... Давно ее не видел уже.
– Твоя, что ли?
– Когда это она моей была? Всегда только своя собственная...
– Бабы...
– Серый сплюнул, - Суки...
– Это точно. Друзья мои - ты их не знаешь - врачами работают. Кроме двух. Один со мной, второй в Америке... Встречались раньше за картами, а потом они перестали приезжать. Стесняются, что ли...
– Слышь...
– Да?
– Выпить есть еще?
– Есть.
– Давай.
Серега глотнул и не вернул бутылку. Генка подумал, что это кстати. Пить после Серого больше не хотелось.
– Ну...
– прохрипел Сергей.
– Поехали ко мне, что ли?
– За каким хуем?
– Отогреешься. Поешь. Поживешь у меня. Наговоримся по душам. Помогу, чем сумею...
– Это ты-то? Ага...
– по кашляющим звукам из глотки инвалида Генка понял, что тот смеется.
– Протрезвей, а потом приходи.
– А я уже протрезвел.
– Когда это?
– Когда на тебя посмотрел.
– Ну так посмотри еще, сука новорусская. Смотри, гнида. И подумай, кому завтра противоснайперские винтовки продавать...
Серега схватил Гену за шиворот второй рукой и развернул к себе, как перышко.
И Гена с ошеломляющей ясностью понял, что ошибся. Сидящий рядом Серега был не Серегой. Он обознался.
Чувство гадливой жалости едва не вывернуло его наизнанку. Вдобавок ко всему, пошел ледяной осенний дождь.
Гена с пьяным куражом подумал, что из этой ситуации есть только один выход. Привести бомжа обратно на презентацию и тут же, на глазах у холеной своры, всучить ему ключи от Мерседеса... Потом Гена посмотрел на то, что осталось от ног "Сереги".
Встал и достал бумажник.
– Вот, держи.
– Чего?
– Держи, говорю. И прячь получше. Это большие деньги.
– А водку тоже отдаешь?
– Забирай.
– Ну?
– Чего "ну"?
– Будешь дальше про свою телку и корешей заливать?
– Нет. Прощай... братишка...
– Тамбовский волк тебе братишка...
– солдат сделал большой глоток и попытался
Гена отошел от руин незнакомого человека и слился с толпой. Он пошел куда глаза глядят и был благодарен дождю, который хлынул, как из ведра. Дождь как будто смывал грязь, против которой не помогают ни мыло, ни шампунь...
* * * Дождь лил как из ведра. Темень за окном была бы непроглядной, если бы не редкие фонари. Они на бегу заглядывали в темное купе и уносились дальше по своим фонарным делам.
Им не было никакого дела до двух фигур, которые... любились? боролись? Неизвестно.
Но сплелись на одной из полок в рычащий клубок.
Нежности в этом клубке не нашлось места. Долгая дорога, которой Гена и Катя возвращались домой и которая была в сотни раз длиннее расстояния Москва - Энск, требовала финального танца на обочине. Этот танец без музыки был зол, молчалив и совершенно непохож на салонное танго.
Слова расползлись, как тараканы при щелчке выключателя. Только спугнул их не свет, а темнота.
Мокрые от слез щеки и закушенные губы стали немым знаком близости. Той беспощадной близости, которая невозможна даже с родным человеком. И может случайно возникать с чужими.
В пути. На обочине.
Остается только напомнить еще раз, что шел дождь...
* * * Бетонка к загородной вилле казалась последним островом твердой земли вокруг океана грязи. По щиколотку в грязи стояли сосны. Кусты провалились в грязь по пояс. Трава и вовсе оказалась на дне. А дождь все не кончался.
Дворники на лобовом стекле работали, как бешеные, но толку было мало. Видимость была отвратительной. И ранние сумерки только усиливали ощущение нереальности дороги.
– Вот это покрытие!
– с чувством сказал Страшила. Он был за рулем, и мрачная погода подействовала даже на его бесшабашный нрав.
– Все настоящие дачи начинаются с дороги!
– Да, - отозвался Генка.
– Без нее не доехали бы.
– Без нее тут на "Хаммере" не проедешь... Слышь...
– Ну?
– Шишка то наша земляк твой, как выяснилось.
– Да ну! Тоже из Энска?
– Ага.
– Может, я его знаю?
– Вряд ли. Я ему твою фамилию называл, но он не припомнил.
– Тогда какая разница? Земляк, не земляк...
– Не говори. Он как об этом услышал, так сразу согласился на встречу. А до этого нос воротил.
– Чего тут удивляться. Кто мы ему? И зачем?
– Не скажи.
– До сих пор не понимаю, зачем мы едем.
– Делай как я говорю. Плохого не посоветую...
...Охранник на воротах пристально изучила гостей. Потом без особых улыбок - не велики гости - показал дорогу к дому. Еще минуты две ехали по территории виллы. Страшила оглядывался по сторонам и присвистывал. Было от чего...
В холле их ждал холуй, которого Страшила обхаживал на презентации. Он, в отличие от охраны, был приветлив и гостеприимен. Провел гостей в каминную и усадил в глубокие кресла.
– Где сам?
– панибратски шепнул Страшила.
– Георгий Палыч сейчас выйдет, - строго произнес холуй и посмотрел на Страшилу так, будто прошлой ночью не прогулял с ним штуку баксов в неброском клубе без вывески.
– Угощайтесь пока.