Однажды в Русальную неделю
Шрифт:
Отряд не задерживался в том месте. Над хижиной летал разноцветный пар, плотный и тяжёлый, который не стремился оседать на землю либо, наоборот, растворятся в небесах. Испарившиеся зелья. Никто не знал, опасны они или нет, но один из мужиков заметил двуглавую лягушку, кою тут же придавил босой пятой.
Надвигалась буря. Они все это чувствовали.
Какая-никакая, но тактика была. Лучники семенили впереди, там, куда указала Злоба. Три матёрых охотника. Их фигуры затерялись вдали. Сама девушка вела людей немного в другую сторону, как она успешно соврала: в обход. Её руки потели, но кто
Круг замкнулся.
И возвестили об этом крики. Они пролетели, как ветер, резкие и продолжительные. Охотники. Все растерянно оглянулись, вслед отдаляющимся звукам. Старуха заплакала, так как одна не решилась посмотреть назад.
Мёртвые руки вылезали из топей, как огромные змеи, цеплялись за ноги, руки, туловища и быстро оттаскивали людей грубо, стремительно. Тянули за голову, долбили об деревья, не убивали, а просто тащили.
Злобу, Отца Ростислава, Старуху и Блуда окружал терновник. Колючая, красивая, цветущая стена вырастала за секунды, закрывая их от внешнего мира. За этим барьером затихали визги уволакиваемых самим болотом смельчаков. Все четверо молчали, выжидая.
Первый шагнул священнослужитель, терновник тут же вырос за спиной, словно шора, не дающая коню свернуть с намеченного пути. Старуха заскулила, Отец Ростислав сжал крестик, Злоба схватила Блуда за руку, направившись вперёд.
– Ты знала, что произойдёт, – с тоном обвинителя заявил священнослужитель.
– Да, – кивнула Злоба, не оборачиваясь. – Предполагала: некая сила отпугнёт лишний люд. Думаешь, скажи я вам, что-нибудь бы изменилось?
– Нет, – отдалось им издалека.
Элиза шла. Весьма уверенно для трупа.
После смерти она перестала чувствовать, а магия, поселившаяся внутри неё, была вроде нового мозга, посылая импульсы мышцам, заставляя их шевелится. Элиза и эти импульсы действовали весьма запоздало, по отношению друг к другу. Походку мавки можно было назвать упругой и в то же время пьяной.
Старуха затихла, Отец Ростислав шагнул назад, укололся шипами терновника, выронив крест, Злоба, чувствуя страх, машинально прижалась к дрожащему мужу.
– Что ж, ты победила, – священнослужитель поднял крест, – К сожалению, победила. Есть ли шанс просить у Диавола быстрой смерти для всех нас?
– Я не Диавол, – сказала мавка, не раскрывая рта, сгорбившись. – Была бы я им, ваша деревня сгорела бы до тла. Но я не он, я – всего лишь мертвец…
– Да-дарена, – заикнулась Старуха. – Моя ма-малышка, красавица…
– Мертвец, кой не может чувствовать, – продолжила Элиза, не слушая Старуху. – Поэтому я не буду никого убивать, ведь я не смогу ощутить радость от сего. Мне надо лишь кое о чём вас попросить. Об услуге. Ты желаешь увидеть свою внучку, старая женщина? Она жива, невредима, поверь мне. И я верну её после того, как ты кое-что сделаешь для меня.
– Я всё сделаю ради неё, – голос Старухи приобрёл оттенок стали. – Всё!
– Злоб, – Элиза кивнула.
Подруга повторила жест, закусив губу, а священнослужитель нахмурился.
– Блуд, мой милый Блуд, я никогда не могла на тебя злиться. Даже сейчас не могу, покуда люблю. Как брата. Хотя должна бы. Поэтому наказание ты понесёшь за то, что не совершал, за то, что не остановил Злобу тогда, у церкви. Ты согласен?
– Да.
– Святой Отец…
Священнослужитель скрестил руки на груди, сжимая в кулаке крест.
– Я знаю, что ты хочешь сделать, Диавол. Ты желаешь осквернить наши души перед смертью, дабы мы не попали на небеса. Они сдались, но я сильнее, – мужчина вздохнул. – Просто лиши меня жизни и не искушай. Я – малозначимая пешка.
– Вы не умрёте, – повторила мавка; её тело разбухало, ноги оттекали из-за вертикального положения. – Но и не сможете уйти, пока не согласитесь.
– Оказать услугу Диаволу?
– Я не он. Не ведьма, не одержимая. Развей свои иллюзии. Могла ли я быть колдуньей после того, как утонула, привязанная к надгробию?
– Нет.
– Могла ли я быть одержимой после того, как ты прочёл надо мной молитвы?
– Нет.
– И кто я тогда? – Элиза не дождалась ответа. – Я не прошу греха, мне не нужны ваши раскаяния, я хочу лишь услугу. Отец Ростислав знает, какую. Мои проклятые братья. Одиннадцать лебедей. Я выведала секрет у травницы, но в нынешнем состоянии, к сожалению, не могу им воспользоваться. Виноваты вы, вам и работать. Лебедей надобно поймать и надеть на них рубахи из крапивы, которые вы изготовите сами, начиная со сборки, заканчивая шитьём. И собирать крапиву вам троим придётся голыми руками, иначе проклятие не снимется.
– Троим? – переспросила Злоба.
Белоснежные бутоны терновника осыпались, а сами колючие кусты превратились в пыль, первую минуту ниспадающую в болото чёрным туманом.
– Отдыхай, подруга, набирайся сил, иначе малышка родится слабой… Ты смогла бы забеременеть в любом случае, Злоб, – услышала девушка лишь в своей голове. – Я всего лишь хотела проверить: настолько ли ты бездушна, чтобы съесть младенца…
Эпилог.
К следующей весне церквушка была достроена. И помогли в этом деле расколдованные братья Элизы, настоящие исполины, добрые и не злопамятные ребята. Византийский стиль в смеси с чуть ли не языческим, внутренним убранством производили неизгладимое впечатление и нередко вызывали у людей непонятную тягу к истокам…
Единственная тяга, которую испытывала Злоба после молитвы, сейчас была тяга в туалет. Девушка пыжилась, старалась улыбаться Отцу Ростиславу, трогающему её весьма увеличившийся в размерах из-за младенца живот. Блуд вовремя забрал жену у священнослужителя, ибо та задумалась о рукоприкладстве.
– Святая пьявка, приставучий олень, – вздыхала Злоба, жалуясь по дороге в сортир. – Ненавижу его тон. Толкует так, будто просит прощение у меня. До сих пор. Поначалу было приятно, но ныне…Блуд, стой! Вспомнила!! Рыба. И сладкий чай. Да яблоко.