Однажды в СССР. Повесть вторая: «Как верили в себя...»
Шрифт:
После этого водитель окончательно успокоился и далее не волновался о своем заработке. Он даже поинтересовался, можно ли приобрести чеки, боны или еще что… у знакомых, знакомого такого щедрого морячка.
— А может лучше сразу развернемся и поедем на Лубянку, — заржал… Псих, а за ним захихикал и таксист.
Рассчитался с ним Николай вдвойне, внимательно посмотрел на счетчик, отсчитал купюры и сказал:
— Сверху еще десять процентов, все как Там… в стране бесплатного сыра и засилья зеленых бумажек.
В моей квартире он внимательно обследовал все углы и заключил:
— Вполне на уровне, по крайней мере много
Пошли на кухню, где быстро разогрели мою заготовку рагу из баранины.
— Для голодавшего сутки человека вполне съедобного, — заявил Колян, комментируя мое поварское умение.
Тем не менее все смял с видимым удовольствием. Приняли по стописят коньяка и окончательно созрели для разговора. Номером один пошли новости из дома, о друзьях и людях с которыми я был знаком. В основном. А за тем перешли на присутствующие личности, уже развернуто и конкретно.
— Доходили слушки, что тебе закрыли визу. — Прямым текстом брякнул я другу.
— Ты, как всегда прям и категоричен… Это профессия накладывает такой непосредственный стиль получения информации? — Поинтересовался Колян. — А если по существу вопроса… После почти двух лет плавания в южной части Тихого и Атлантического океанов: Южная Америка, Центральная Америка, Мексика, юг США, меня повысили до третьего помощника капитана и отправили на Север. В Мурманское пароходство, где в эту навигацию я принимаю должность второго помощника и снова здравствуй Северный морской путь, а так же все остальное, что есть в северной Атлантике. Исландия, Норвегия, Шпицберген и даже Гренландия. Делаю карьеру, туды ее етит. Так, что вроде и не закрыли, а по сути перекрыли кислород и Южные моря, теперь не для меня.
— Что-то случилось, тебе можно об этом говорить?
— Дык просто все, стукнул замполит, но это второй пласт событий, а первопричина не нашего ума дела. Там такое намешано и окрошка, и солянка, и даже борщ. Не бери в голову — меньше знаешь, крепче спишь.
Я понял, что эта тема разговора исчерпана и уже расспрашивал его об этих таинственных заграницах, таких привлекательных для советских людей. Куда нас тянет, как ребенка в старый чулан и куда мама не разрешает заходить.
Николай говорил откровенно и не уходил от сложных вопросов.
— Миха, рая на земле там нет, если ты об этом. Да его вообще нет на земле, как ты сам догадываешься. Но, как там красиво… Я был во многих странах Южной Америки и то, что там сплошь и рядом соседствуют контрасты блеска и нищеты — абсолютная правда. Такие суждения: «А вот там, такой же инженер, рабочий, служащий, ученый, как и я зарабатывает столько…», — являются полной чепухой, высказываемой людьми не знающими реального положения вещей. Первое — высшее образование можно получить, в подавляющем большинстве случаев, исключительно за огромные деньги. Огромные, это не изыск речи, это железный факт. Второе — людей с добротным образованием там много меньше, чем у нас… примерно раз в десять и это в процентном отношении ко всему населению. Кроме того, на серьезных и денежных должностях работают лучшие из них, остальные перебиваются. Кто как может. У нас конкуренция, это не более, чем слово, а там образ жизни и вопрос выживания. Строго по Дарвину, так сказать. Поэтому социальное положение родителей в обществе, их профессиональная принадлежность, играет определяющую роль
— Так и у нас это бывает, — крамольно высказался я.
— Бывает, и нередко, — согласился Николай, — но это не закон жизни. Не так ли? Могу тебе достоверно сказать, что большинство населения государств Южной Америки, Центральной Америки и Мексики включительно — живут на грани нищеты. И она для них привычна, а большинство нашего люда — там бы не выжило. И только часть из них приспособилась бы к существующему образу жизни, а лишь небольшой процент, существенно повысил бы свой уровень жизни. Бандиты, к примеру.
Заходили мы и в порты США, на погрузке-разгрузке у них работают профессионалы высокого класса, докеры, получают до хрена… и больше. И находятся под присмотром надсмотрщиков, которые получают с них свой приличный процент.
— Ты шутишь?
— Какие шутки, это так называемые профсоюзы, а по сути организации формируемые политиками и бандитами. Симбиоз, где три в одном. Поскользнулся работник и ему еще поджопник дадут для ускорения падения. Миха, там сурово живут, может и богато, но… мы лишние на этом празднике жизни. Мы другие… нет это нужно самому видеть.
— А…
— Понял, как там ваша ученая братия существует? Ты знаешь, я познакомился с одним профессором университета в Монтевидео. Армянином по национальности, у них там приличная по численности община. Работал мужик и в Республиканском университете, главном учебном заведении Уругвая, и Техническом колледже, этаком все уругвайском монстре и отовсюду он ушел. Причина простая — заработок, не продвинулся в срок по должностной лестнице — сосешь лапу, а на твое место уже не одного голодного и борзого молодого ученого присмотрели. Пошел, чувак, работать в инженерную академию на грант от правительства Уругвая. Пока идет финансирование, у него все нормально. А дальше по любому может быть… Там не расслабишься, не запьешь-загуляешь. Люди хорошо живут до первой ошибки и это принцип, условия игры.
— Мне рассказывали совсем другое, — засомневался я.
— И кто?
— Мои коллеги, кто там побывал.
— Ты добавь, что бывали по приглашению от своих коллег. Чуешь разницу?
— Да не особо.
— Не знаю Миха, каждому видится свое. Но вот тебе объективный факт — наша компашка. Мы все из разных социальных слоев, наши родители — рабочие, учителя, служащие, инженеры, военные. Каждый из нас выбрал свой путь в жизни, именно тот, который сам пожелал для себя. И на выбранный курс мы легли все, без исключения, что дальше случилось или случится, это уже будут флуктуации. Так в вашей научной среде говорят? Там… этого нет, для подавляющего большинства людей. У них только спрос рождает предложения, а не твои желания. Эффективно, конечно, а выводы сделай сам.
— С чужих слов выводы не делаю. Это уже привычка, которая вторая натура, — упрямо сказал я.
— А вот это, Миха, слова не мальчика, а мужа. Полностью одобряю.
Помолчали, думая каждый о своем.
— Миха, расскажи, что здесь произошло с Димоном. Его что-то очень тревожит.
— Я это тоже заметил. Он работал в Гохране и как оказалось это очень серьезное заведение, по уровню секретности и наш Центр отдыхает. А ведь мы совсем не последние в этом деле. Даже в их общагу, посторонних не пускают.