Однажды
Шрифт:
На самом деле после свадьбы я ни разу не изменял жене.
Причиной служат не высокоморальные принципы: я уже сказал, что презрел навязанную нравственность.
Просто я, вдоволь нагулявшись, в браке утратил пыл.
Приключения на стороне требуют многих затрат: и денежных и эмоциональных.
А я удовлетворен телом законной супруги и не хочу искать иных.
Надя столь же вольна в проявлениях, как и я.
За нее я никогда ничего не решал и не решаю.
Я создал ей все условия для свободной жизни.
При своей должности я часто езжу в командировки.
Я знаю, что большинство женщин предпочитает интимные встречи на своей территории – в своей постели, при наличии под рукой нужных косметических средств и возможности принять душ в привычной ванной.
Поэтому я всегда обозначаю сроки своего отсутствия, чтобы при желании жена могла расслабиться.
Пользовалась ли она предложенными возможностями? изменяла ли мне?
Я не задавался вопросом.
По возвращении я никогда не обнюхиваю углы, не осматриваю постель, не выясняю, что за белье бултыхается в стиральной машине.
Вопросы пришли недавно.
6
Началось все с того, что в один прекрасный январский вечер Надя вернулась с работы незнакомо подавленная, с виноватым блеском глаз.
Я не стал ничего уточнять, зная, что женское здоровье подвержено как циклическим, так и спорадическим переменам, сопровождающимся резким падением настроения.
Возможными были и производственные неприятности, которые тоже сыпались, как из рога изобилия.
Надя ничего не пояснила – приняла душ, как всегда, потом мы поужинали и отправились спать.
Я был усталым, мы не занимались сексом.
Событие не оставило следа.
Однако через несколько дней повторилась та же ситуация, потом – еще и еще.
Потом я отметил кое-что конкретное.
Хороший водитель, тронувшись со светофора, чувствует перемену в своем автомобиле. А приехав в сервис, узнает, что нестабильно работает лямбда-зонд.
Точно так же, за много лет растворившись в жене, я чувствовал малейшие нюансы ее тела.
Я всегда знал, хочет Надя секса, или не хочет, предугадывал наступление ее месячных, улавливал желания и спешил удовлетворить.
А теперь я стал констатировать изменения.
Мы занимались сексом, как обычно.
Но я чувствовал, что жена время от времени становится другой, нежели всегда.
Я ощущал натужную реакцию на контакт – не из-за нежелания, а из-за физического состояния: натруженности от недавнего интенсивного секса.
И грудь ее, ощутимая, но небольшая, иногда бывала незнакомо набухшей.
Повторю еще раз: собственническая ревность мне столь же чужда, как выбор между MBR и GPT для папуасов, сидящих меж разъеденных сифилисом голов острова Пасхи.
Но меня гнал интерес.
Я не мог понять, чего не хватает жене.
7
Со мной она всегда испытывает оргазм – глубокий до полуобморока, возвращается в явь счастливой.
Я вообще не отказываю Наде ни в чем.
Например, уже года два я пытаюсь купить еще одну машину, чтобы из индусской «Ипки» она возвращалась домой не на автобусе среди пенсионеров. Жена отнекивается: говорит, что водить не сможет и вполне довольна нынешним состоянием дел.
Но все-таки она начала с кем-то встречаться.
Интерес гнал все дальше.
Я не шпионил – я пытался сделать окончательные выводы.
Однажды, когда жена вернулась в полувиноватом состоянии, приняла душ и пошла сушить волосы, я скользнул в ванную, открыл корзину для белья.
Поверх тряпья, определенного на воскресную стирку, лежали трусики.
Они были влажными, но пахли только самой Надей.
Я ничего не понимал.
Дальше было больше.
Среди нашего арсенала обычен оральный секс.
Некоторыми вечерами я отмечал, что Надина промежность распухла, а нежные губки натерты до красноты.
Испытав в ранней молодости все, что можно, я знал аромат женщины, в которой кто-то недавно побывал
Однако из жены никогда не пахло мужчиной.
Это выходило за пределы понимания.
Время шло, шло и шло, ясность не приходила.
Я витал в лихорадочном неведении.
Однажды, проснувшись раньше Нади, я выскользнул на кухню, беззвучно заварил кофе и встал у окна с дымящейся чашкой.
Снаружи валил снег: неспешный и незлой – новогодний, несмотря на конец января.
Стоял полный штиль.
Подчиняясь закону всемирного тяготения, белые кристаллы льда падали вертикально.
Наш дом – длинный и высокий – был подобен горному хребту, разделяющему климатические зоны.
Около стены всегда шел восходящий поток.
И сейчас ближайшие снежинки летели не вниз, а вверх.
Самые крупные беззвучно стучались в стекло.
Они пытались сказать нечто, решающее проблемы.
Но я не понимал.
II
1
В командировки я ездил не на убогой служебной «Гранте», а на своем комфортабельном «Фокусе».
Руководство тому не препятствовало, поскольку в таком случае исключались расходы на водителя.
Путешествовать я любил; дальние разъезды дарили двойным удовольствием: радостью дороги и радостью возвращения домой.