Однажды
Шрифт:
Не растеряв харизму на середине четвертого десятка, я умел уговаривать клиентов, как никто другой.
В последний год генеральный директор стал отправлять вместе со мной юриста.
При таком варианте удавалось составить, скорректировать и по горячему подписать договор.
Юристом у нас служила красивая татарка лет сорока, которая пришла в фирму чуть позже, чем я.
Она носила редкое имя «Альвира»: с первой «А» и пятой «В».
Эльвир и Альмир я знал добрый десяток, Альвира оказалась единственной.
Я уважал ее как человека: образованного, умного и достаточно тонкого.
Выучившись в Москве, Альвира говорила, как русская, а не как татарка – то есть не опускала предлогов.
В дальних поездках она оказывалась идеальной спутницей, с которой бывало и нескучно и спокойно.
Мы взаимно симпатизировали.
Альвира нравилась мне как женщина, но между нами никогда не возникало ничего лишнего.
Она была обременена семьей и взрослыми детьми, я не искал никого помимо жены.
Мы просто ездили по службе.
Иногда, отправившись на рассвете, удавалось обернуться за день. В других случаях нам приходилось оставаться на ночь.
Мы селились в гостинице, вечером ходили в ресторан.
Там наедались и напивались – прибавляя своего к командировочным – а потом расходились по номерам, вполне довольные жизнью.
Сейчас меня отправили в зауральский город Учалы – в удаленный факультет государственного университета, где хотели усовершенствовать локальную сеть.
Ехать предстояло не слишком далеко: неполных четыреста километров составляли сущее ничто.
Но я не любил торопиться, выговорил командировку на два дня.
Традиционно я забирал Альвиру от дома, потом возвращал туда же.
Она жила в северной части нашего длинного города.
На этот раз дорога предстояла в юго-восточном направлении.
Утренняя поездка за Альвирой и обратно заняла больше часа: все ехали на работу, каждый на свою, во всех направлениях, запрудив улицы.
За мостом через реку Белая начиналась региональная трасса «Р-314», в просторечии – «Оренбургский тракт», поскольку вела в Оренбург.
Эта дорога считалась правительственной, поскольку после развязки с федеральной «М20» имела отворот к международному аэропорту.
Ее постоянно реконструировали: расширяли, проводили дополнительные полосы, разделяли отбойниками.
Чуть ли не на каждом километре стояли знаки ограничения скорости, висели видимые и невидимые камеры.
Поэтому первые тридцать километров я ехал, сдерживая желание по-настоящему ощутить педаль газа.
Мы на самом деле никуда не спешили.
Вчера я созвонился с Учалинскими заказчиками и договорился о встрече завтрашним утром.
На Булгаковском перекрестке я оставил машину на парковке, мы в два приема перебежали трассу, приняли кофе в одной из придорожных столовых.
У меня окончательно открылись глаза, Альвира тоже повеселела.
Мы проехали по клеверному лепестку развязки и свернули на местную «80К-031».
Вырвавшись на простор областного захолустья, я почувствовал истинную радость жизни.
Я нашел на флешке папку с файлами «Лебединого озера».
Этот балет помогал войти в единение с дорогой.
2
Заканчивался очень теплый июнь.
Солнце ползло к полудню.
Мой «Фокус» рассекал знойное марево, которое слоилось пластами над серым асфальтом.
Колеса, заправленные азотом, с ростом скорости плотнее прилипали к покрытию.
Откуда-то спереди упала широкая длинная тень – пробежала по капоту, скользнула на крышу, исчезла за багажником.
Я пригнулся к рулю, выглянул наружу.
В небе, время от времени заслоняя солнце, плавала большая хищная птица.
Она была такой же независимой, как и я.
Мое умиротворение достигло высшей точки.
Я взглянул на свою спутницу.
Альвира ехала в черном деловом костюме.
Строгие черные колготки подчеркивали должностную важность, в туфлях на высоких каблуках она была одного роста со мной.
Свежая белая блузка, выбивающаяся из-под жакета, усиливала суровый облик юриста.
Я знал Альвирины привычки: она всегда брала с собой целый гардероб, занимая полбагажника дорожной сумкой, на месте по несколько раз меняла одежду.
Но зачем она оделась по-деловому сейчас, хотя дело предстояло лишь завтра, я не понимал.
Костюм можно было взять с собой, определив на плечики над задней дверью, а ехать в чем-то необременительном.
Определенно, женская логика имела свои тайны, недоступные мужчине.
Сам я в командировки надевал джинсы и рубашку – хотя и очень дорогие.
Я полагал, что контраст между строго одетым юристом и простым на вид замдиректора усиливает эффект встреч. Возможно, так оно и было.
Хотя на самом деле мне просто нравилась раскрепощенность от ежедневности: в городе я всегда носил костюм и даже галстук.
Я посмотрел на Альвиру еще раз.
Она была привычной, ни капли не изменилась за время знакомства.
Но я вдруг отметил, сколь красивы и длинны ее ноги.