Одно другого интересней
Шрифт:
— Это не беда, — сказал он деланно дружеским тоном. — Не сахарные, не растаем. Не надо ломать компанию. Давайте руку, молодой человек, чтобы нам не потеряться. Только поживей — поезд уже подходит…
Действительно, стрелка часов была уже на расстоянии одной минуты от роковой черты. Красный Беретик так и подпрыгивал на месте, радуясь приезду мамочки, а за окнами уже звучал, все приближаясь, стук колес и пыхтение подходившего паровоза.
Горошек внезапно почувствовал, что от ярости у него зашевелились волосы на голове.
— Не пойду! — крикнул он.
Он
— Он тоже никуда не пойдет! — крикнул Горошек еще громче.
— А вы… Руки вверх!
— Исусе! — прохрипел Худой.
— Исус Мария! — взвизгнула буфетчица.
— Ты что?… — грозно рявкнул Толстяк, делая шаг в сторону Горошка.
У того вдруг страшно пересохло в горле. Но он крикнул:
— Ни с места!
И тут — именно в эту секунду! — с грохотом распахнулась дверь, и девчоночий голос радостно пискнул:
— Дядечка! Это я! А потом…
ОДНАКО, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ВЫЯСНИТСЯ, что означал этот возглас и что вообще произошло потом, следует в нескольких словах рассказать, что же все это время делали Капитан и Ика. И главное, как выполняли и как выполнили они свою часть плана.
Когда Горошек выскочил из машины с погашенными для предосторожности огнями, остановившейся возле станционного здания, Ика глубоко вздохнула.
Да, нечего скрывать — вздохнула.
Иногда человеку очень хочется быть самостоятельным, как у нас говорят — хочется быть Зосей-Самосей. Все-превсе делать самой. И Ика, как утверждал Горошек, особенно любила этот «зосизмсамосизм».
Но сейчас — надо честно признаться — ей ах как хотелось бы, чтобы с нею рядом был Горошек, а не только ее собственные тревожные мысли…
Правда, пока с ней еще был друг и защитник — Капитан. Но ведь с минуты на минуту ей придется одной, совершенно одной выполнять самую важную часть плана!
А это не так-то просто. Да, не штука быть храбрым, когда ты храбрый. Трудно быть храбрым именно тогда, когда возле сердца начинает что-то дрожать, а по спине бегают холодные мурашки. Именно это ощущала Ика в ту минуту, когда Горошек исчез за дверью, а Капитан медленно и осторожно двинулся дальше.
Оба молчали. Капитан проехал одну, потом другую темную улочку и остановился.
— Смотри Ика, — негромко пробасил он. — Видишь — вон в той палатке?
На противоположной стороне небольшой площади светились окна и дверь пивнушки. Несколько человек толпились у стойки, мелькнул плащ и форменная фуражка милиционера.
— Вижу, — шепнула Ика.
— Идешь? — спросил Капитан.
Ика сильно втянула воздух.
— Конечно, — сказала она. — А… а где же вы будете меня ждать?
— Ты не беспокойся, буду там, где надо, — пообещал Капитан. Ты только смотри, чтобы мне не приходилось слишком часто, попадаться на глаза взрослым. А пока подожду здесь…
— Тогда я пошла, — решительно сказала Ика.
Она вышла из автомобиля, плотнее запахнула плащ — ветер сразу начал рвать его за полы.
У двери на минуту остановилась. Да, милиционер был там. Теперь все
Звонок над дверью забренчал, и все находившиеся в палатке мужчины обернулись. Оглянулся и милиционер — молодой и очень высокий, весьма суровый с виду. Увидев Ику, он поднял брови.
— Что ты тут делаешь, малышка? — спросил он. — Так поздно и одна?
Ика от неожиданности попятилась. Мужчины, толпившиеся возле стойки, за которой стояла хорошенькая продавщица, засмеялись, а милиционер сделал шаг вперед.
— Что ты тут делаешь? — повторил он.
Ика покраснела от стыда и злости. Она терпеть не могла, когда над ней смеялись, а в особенности когда с ней обращались, как с дошкольницей.
— Я как раз вас ищу! — сказала она резко.
— Ого-го-го! — удивились все присутствующие.
Милиционер нахмурился:
— Зачем?
— Затем, — выпалила Ика, — что на станции находится сейчас известный мошенник и похититель детей, а вы, вместо того чтобы его ловить, пьете здесь пиво!
Тут все присутствующие снова покатились со смеху. Только на этот раз покраснел милиционер, а не Ика.
— Какой еще мошенник? Как он выглядит? Тише, граждане! крикнул он.
Стало тихо. А Ика похолодела. Ведь она ничего не знает о том, как выглядит этот мошенник, вдобавок даже его фамилия вылетела у нее в этот момент из головы. Что же делать? Как убедить этих людей, что она говорит правду?
— Он… он… из гончего листа… — запинаясь, начала она.
Милиционер не слушал ее. Он сердился. Он недавно служил в Трушеве, но трушевские ребята не раз доставляли ему неприятности. Видимо, он решил, что и эта девчонка позволяет себе над ним издеваться.
— Товарищ сержант, — подлила масла в огонь хорошенькая продавщица, — гражданочка вам хочет помочь, а вы с ней так нелюбезны!
Милиционер покраснел как кумач:
— Какой там гончий лист! Какой мошенник? Что это за шутки?
— Настоящий мошенник! — крикнула с отчаянием Ика. — Зовут его… зовут его… Евстахий!
И тут все присутствующие, включая продавщицу, расхохотались во все горло.
А милиционер схватил Ику за руку.
— Ах, Евстахий? — повторил он. — Как раз Евстахий, да? — Он подтолкнул Ику к двери. — Будешь знать, как издеваться над моим именем! — крикнул он и выставил девочку за дверь.
— О-хо-хо-хо! — покатывались в пивной. — Евстахий Евстахия поймал!
Дверь хлопнула, Ика оказалась снаружи, под ветром и дождем.
Она чуть не плакала от досады. Вот незадача! Надо же, чтобы милиционера звали так же, как преступника! Что же теперь делать?
Может быть, Ике и не удалось бы удержаться от слез, но, к счастью, когда она подбегала к Капитану, вдалеке, в бледном свете фонаря, вдруг снова мелькнул силуэт милиционера.
— Евстахий, — всхлипнула Ика еще раз и… и вдруг вспомнила фамилию: — Кужевик. Ку-же-вик! — В ту же секунду у нее родилась новая идея. Она наклонилась к окну Капитана. — Капитан, торопливо заговорила она, — пожалуйста, подъезжайте к станции, ладно? Я сейчас там буду!