Одно лето на краю света
Шрифт:
— А ещё друг называется!
Юра в ответ:
— Дружба дружбой, а служба службой. Ты ведь приказ нарушил, а это, брат…
Жеке и возразить нечего. Сам виноват. Понимать должен: граница есть граница. Даже отец, хотя он тут самый главный, и тот, если уходит куда-нибудь, непременно сообщит дежурному: «Я на верхний пост» или: «Я на маршрут берегового наряда». Это чтобы его, если понадобится, срочно могли найти.
Дома мама готовит обед, поругивая печку, которая дымит. Жеке тоже не нравится, когда печка начинает дымить, но сейчас он даже рад этому: мама так занята, может, она позабудет, что Жека ходил на ручей, и не скажет отцу.
— Опять ветер, — говорит мама, щуря покрасневшие глаза. Наверное, похолодает. Вон Мурка к теплу жмётся.
Серая кошка Мурка лежит на кухне, поджав под себя лапки. Услышала своё имя, поднялась и села, а потом, наверное, вспомнила, что забыла умыться. Вытянула лапку, облизнула её розовым язычком и стала старательно тереть мордочку. Жека присел рядом на корточки, погладил Мурку по мягкой шелковистой шёрстке, но кошка не обратила на это внимания. Только глянула на Жеку жёлтыми глазами с чёрными полосочками зрачков, словно хотела сказать: «Видишь, каким я серьёзным делом занята?»
Мурка вообще с характером. Хочет — играет с Жекой, не хочет — убежит, сердито размахивая хвостом. А когда неподалёку появляется Дик, Мурка выгнет спину горбом, зашипит, а потом быстро-быстро вскарабкается на столб, где висят Жекины качели. Сидит на верхушке столба и презрительно смотрит на Дика.
— Мам, а Мурка боится лисиц? — спросил Жека, вспомнив отпечатки лисьих лапок на берегу.
— Боится, наверное, — сказала мама и добавила, искоса глянув на Жеку: — Вот и не бегает куда не следует.
Жека сначала даже пожалел, что спросил про Мурку и лисиц, потому что понял: мама про Мурку сказала неспроста — мол, Мурка не бегает, а он, Жека, бегает. Но так как мама больше ничего не добавила, Жека опять спросил:
— А медведя Мурка боится? — И сам ответил: — Конечно, боится: Мурка маленькая, а медведь — ого-го!
Медведей Жеке не приходилось встречать, хотя на острове медведи живут. Их следы не раз видели солдаты, обходя остров. Пораздумав обо всём этом, Жека перестал обижаться на Володю.
Банный день
Утром Жека, едва открыв глаза, спросил:
— Мам, сегодня суббота?
Он и сам знал, что суббота, но проверить всё-таки не мешало: мог же он и ошибиться. В неделе вон сколько дней. Очень даже просто можно забыть про понедельник, среду или пятницу. Про вторник, четверг и воскресенье Жека всегда помнит: по этим дням, вернее, по вечерам этих дней на заставе кино. А суббота вообще день особенный: в субботу — баня.
— Сегодня суббота, — подтвердила мама, и Жека, вскочив с постели, испустил радостный вопль.
Раньше, когда Жека был маленький, он ходил в баню с мамой, а теперь ходит вместе с отцом или с солдатами.
Баня — бревенчатый домик неподалёку от помещения заставы. Туда ведёт протоптанная в высокой траве тропинка. Всю неделю домик стоит пустой и тихий. А в субботу в нём жарко и весело.
— Не торопись, — сказала мама, когда Жека завтракал. — Успеешь, только недавно затопили.
Но Жеке всё равно не терпелось.
— Собери, пожалуйста, чистое, — попросил он, как отец.
— Уже собрала, — ответила мама.
Жека схватил узелок с бельём и побежал на заставу.
Дежурил сегодня молодой солдат, рыженький, с веснушками, который приехал на заставу вместе с Женей Гитаристом. Звали его Саша. Больше Жека о нём ничего не знал. Саша был тихий, не очень заметный, и Жека очень удивился, увидев его за столом дежурного.
«Дежурным не каждого назначишь, — говорит старшина Костя. — Дежурный должен быть толковым и расторопным». И Жека согласен с ним.
На столе дежурного и рация, и пульт с лампочками, и телефон. Попробуй управься со всем этим. Ему, бывает, и поесть некогда. Вот и сейчас повар Гена позвал Сашу:
— Завтрак на столе. В который раз грею.
— Ладно, — кивнул Саша и побежал в столовую.
Жека остался сидеть возле стола дежурного. Саша ещё, наверное, и есть не начал, как на пульте загорелась лампочка и послышался похожий на жужжание шмеля, только погромче, звук. Так жужжит зуммер.
— Рация! — закричал Жека.
Опять он хоть немного, да помог дежурному. Неважно, что зуммер хорошо слышен в столовой, и Саша уже мчится к своему столу и хватает наушники:
— «Сокол», «Сокол», я «Чайка»!
Жека не слышал, что сообщил дежурному «Сокол», но сообщение было, наверное, очень важным и срочным, потому что Саша торопливо произнёс:
— Вас понял. Сейчас доложу начальнику заставы. — И тут же соединился с Жекиным отцом.
Жека тоже было сунулся к наушникам, но Саша уже переговорил с канцелярией.
— «Сокол», «Сокол», — закричал он, — оружие применить только в крайнем случае!
Услышав это, Жека даже про баню забыл, так и застыл возле дежурного с узелком в руках. «Оружие применить только в крайнем случае!» — таков приказ начальника заставы, Жекиного отца. Значит, береговой наряд обнаружил кого-то чужого, опасного, против которого хоть и в крайнем случае, но всё же надо применить оружие. «Кто же это может быть?» — думал Жека, но спросить не решался. Да Саша и занят был: вызывал вездеход. А ещё через несколько минут вышел Жекин отец. Может быть, он спешил туда, где находился «Сокол», передавший такое тревожное сообщение, и потому дежурный срочно вызвал вездеход. Вот сейчас прозвучит сигнал тревоги, мигом поднимет всю заставу. Но сигнал тревоги не раздавался. Отец на ходу только спросил дежурного:
— Что «Сокол»?
— Никаких сообщений больше не поступало, — отвечал Саша.
Отец ничего не добавил, потрепал Жеку по голове и сказал дежурному:
— Я на пост наблюдения.
Вездеход уже стоял возле крыльца. Отец быстро сел рядом с водителем, и вездеход тронулся в путь.
Чтобы не мешать дежурному, Жека вышел и сел на ступеньках крыльца. Отсюда ему было слышно, что говорит Саша по телефону и рации. Вдруг да он опять свяжется с «Соколом»! Вышел повар Гена со свёртком чистого белья, а с ним двое молодых солдат первого года службы.