Одноклассники smerti
Шрифт:
— Да не об этом я, Дима! — возмутилась Надька.
— Тогда о чем?
— О том… о том, что вдруг — это не бытовуха?!
Час от часу не легче. Когда хроническую алкоголичку после очередной пьянки находят задушенной в собственной постели, можно на любые деньги спорить: убийца — сожитель, с пьяных глаз приревновавший ее к зашедшему в гости собутыльнику. Или же — собутыльник, взъярившийся на сожителя. Третьего не дано.
Но высказывать все это Надежде Дима не стал, а то опять развопится. Куда грамотнее сделать, чтобы она убедила себя сама. И Полуянов спокойно
— Вот я и прошу: расскажи для начала самое важное. Ленка твоя ведь жила с этим, как его… со Степаном? Тоже вашим одноклассником?
— Да, — кивнула Надя.
— Ну и где он сейчас? Менты его уже допрашивали?
— Я точно не знаю… — вздохнула Надюха. — Но, кажется, я только обрывки разговоров слышала… Степан исчез. Его паспорт — в квартире, и все вещи тоже. А самого нет. Менты между собой говорили, что будут в розыск объявлять.
— Вот и весь бином Ньютона, — пожал плечами Полуянов. — Он, ясное дело, и убил. А теперь испугался и прячется. Но ты не волнуйся — найдется. Нужно просто подождать, когда у него похмелье начнется, а с ним и раскаяние. Тогда как раз он с чистосердечным в милицию и придет.
— Но Степка… он такой хлюпик! И лопух! Он точно не мог! — возмутилась Надежда.
— Ох, можно подумать, я этого вашего Степку не видел! — фыркнул Полуянов. — Вполне нормальный бугай. Со всеми признаками алкогольной деградации. По-трезвому, конечно бы, он не решился. А с пьяных глаз — запросто… Когда Ленку-то убили?..
Надя смутилась:
— Да я точно не знаю…
— С тебя что, подписку о неразглашении взяли? — усмехнулся Полуянов. И успокоил: — Не дрейфь, никто все равно не узнает. Если я за это дело возьмусь — не с твоих же слов буду писать! Придется в УВД обращаться, с операми базарить, с участковым. И уж время смерти мне точно скажут.
— Ну, вчера ее убили, — неохотно буркнула Надька. — Ориентировочно между двенадцатью и часом.
— А нашли когда?
— Сегодня. Около двух дня.
— Кто нашел?
— Да какой-то алкаш из их компании. Получил пенсию, накупил на радостях водки и явился… Ему не открыли, но дверь оказалась не заперта. Он и отправился хозяев искать. И нашел Ленку.
— А Степана в квартире не было? — уточнил Дима.
— Не было, — склонила голову Надя.
— Хотя обычно эта парочка неразлучна, — сказал Полуянов. — Не помнишь, что ли? Он только на работу один и ходил, а по магазинам или бухать на лавочке — всегда вместе с Ленкой.
— Ну, может, он и был на работе, — неуверенно произнесла Надя.
— А сейчас тогда где? — хмыкнул журналист. — Если уже сутки прошли?
— Вот и менты думают, что Степан ее убил… — вздохнула Митрофанова. — Вбили себе в голову самое простое — и уперлись рогом…
— Надюшка, да не уперлись они! Просто знают контингент! Убийство с пьяных глаз — в этих кругах обычное дело.
— Нет, ты подожди, — упрямо покачала головой Митрофанова. — Сказать тебе, чем Ленку задушили?
— Ну, скажи.
— Веревкой. Новенькой.
— И что?
— Говорю же: новенькой. Только что из магазина. Специально, видно, принесли. Разве это
— Абсолютно, — фыркнул Дима. — Степан, верно, ее и купил. Я и сам сколько раз готов был ее придушить, когда Ленка твоя по пьяни в три часа ночи начинала невпопад Малера грохотать.
— А еще, — не сдавалась Надежда, — в спальне CD-проигрыватель нашли. Тоже «нулевый». А в нем — диск. С колыбельной Дворжака. — Она триумфально взглянула на Полуянова и добавила: — Я, между прочим, вспомнила! Ленка эту колыбельную на выпускном вечере в своей музыкальной школе играла! И получила пятерку с плюсом и рекомендацию в музучилище!
— Ну и что? — пожал плечами Полуянов.
— Как — что? Во-первых, ты видел бы их квартиру! Все грязное, ужасное, лампочки голые, и тех половина разбита. И бытовой техники никакой, даже телевизора. А тут вдруг — проигрыватель. Недешевый. Откуда он взялся?
— Пфу! Да откуда угодно! Скажем, Степан получил зарплату и не успел ее одномоментно пропить. Решил подруге подарок сделать. Он ведь любил твою Ленку? Вот и решил ее порадовать.
Спрашивал Дима без всякой задней мысли — и с изумлением заметил, как вдруг помрачнела Надежда. Брови слетелись к переносице, губу закусила… Что это, интересно, с ней?!
И ответила Надька странно. То все защищала свою незадачливую одноклассницу, а тут вдруг сердито буркнула:
— Да не стал бы он ей такое дарить. Разве б она оценила? Сам говоришь, для таких, как Ленка, лучший презент — бутылка водки.
Так-так, подруга. А что тебе, интересно, до Степиных подарков Ленке? Не все ли равно, что тот ей презентует?
Но форсировать ситуацию Дима не стал: только разборок им с Надеждой сейчас не хватает. Притворился, будто ничего не заметил, и продолжил:
— И эта колыбельная, как его… Дворжака? Еще, по-моему, элементарней. Слушала ее твоя подруга и вспоминала свое блистательное прошлое. Умилялась своим давним успехам. А что, обычное дело. Даже я до сих пор свой первый «гвоздь» перечитываю. Особенно умиляюсь ему подшофе.
— Вот именно, что ты берешь и перечитываешь! И Ленка могла бы взять диск и его поставить. Своими, ясное дело, руками! — триумфально выкрикнула Надя. — Но знаешь, что странно? Ни на проигрывателе этом, ни на диске — он, кстати, тоже абсолютно новый — нет ни единого отпечатка пальцев. Ни ее, ни кого-то еще. Я случайно подслушала: менты говорили. Абсолютно чисто. Как это может быть?
— Ну, мало ли как… — буркнул Дима.
Разумного объяснения в голову, по крайней мере с ходу, не приходило. Но искать его тоже не хотелось. Уже надоело — просто смертельно! — перемывать кости безвременно почившей Елене Коренковой. А еще пуще — квохтать вокруг шмыгающей носом Надьки. Нужно десять раз подумать, прежде чем бросаться в пресловутую семейную жизнь. Женись он на Митрофановой — это ж ведь ее всегда утешать придется? И когда неприятности в библиотеке, и когда она беременной будет ходить, и когда дети станут болеть? Это ж голова распухнет от ее постоянного нытья…