Одноклассники
Шрифт:
– С какой еще коллегой?
– Которая стояла за этим прилавком вчера, – пояснил Кирилл.
Несколько секунд в голове продавщицы шла переработка информации. Наконец Кирилл заметил, что ее глаза ожили. Продавщица увидела в ближайшей перспективе возможность тонко нагадить сменщице. Она перевела взгляд на Веру, оценивающе посмотрела на ее лицо, грудь и, насколько позволял прилавок, на бедра, затем скривила губы.
– Так вы… э-э-э… жена?
– Жена, – полным трагизма голосом ответила Вера.
– Ага, – кивнула продавщица, не слишком стараясь справиться с губами, которые помимо ее воли расползались в нехорошей улыбке. – Есть у меня ее домашний адресок, есть, конечно… Очень может быть, что вы найдете у нее своего мужа. Очень может быть…
– Скажите, – произнесла Вера, – а они, должно быть, по коммерческим вопросам встречались? Так ведь?
– Не знаю, не знаю! – многозначительно произнесла продавщица, глубоко вздохнула и посмотрела на Веру с состраданием. – Может, по коммерческим, может, еще по каким. Это вы сами разбирайтесь. Я адресок вам дам. Но с одним условием: обо мне – ни слова. Вы меня не видели, в магазин не заходили.
– Если бы люди не желали зла своему ближнему, – философски изрек Кирилл, выходя из магазина, – мы бы потерялись на этой земле… Нам нужно купить ленту скотча. У меня была, но кончилась. Я ведь не знал, что она здесь так хорошо пойдет. Рассчитывал лишь разок замотать морду медведю, чтобы челюсть не отвисала, а здесь оказалось столько морд!
– Смотрю на тебя, и сердце радуется, – призналась Вера, садясь в машину. – В тебе столько уверенности.
– Это я перед тобой красуюсь, – ответил Кирилл. Он запустил мотор, посмотрел на датчик топлива и покачал головой. – А вообще я пессимист. Вот, к примеру, я уже огорчен, что бензин на нуле.
– Меня терзает мысль, что все это ты делаешь ради меня.
– Мне приятно что-то делать ради тебя. И само по себе это занятие мне доставляет удовольствие.
– Почему?
– Охота на медведя, придется признать, накрылась медным тазом. Остается довольствоваться охотой на людей. Но это почти одно и то же. Я пришел к мысли, что разница только в моральном аспекте.
– Ты хочешь сказать, что охотиться на человека безнравственно?
– Ошибаешься, – ответил Кирилл, разворачиваясь в обратном направлении – дом, где жила продавщица, находился недалеко от «вышки». – Безнравственно убивать зверей, потому как они не могут быть плохими. А человек бывает настолько наполнен пороками, что впору выдавать лицензии на отстрел негодяев.
Вера смотрела на него с испугом и интересом.
– А теперь давай поговорим о деле, – сказал Кирилл, провожая взглядом ослепительно красивую горнолыжницу в оранжевом комбезе и с аквамариновыми «альпинами» на плече. Она его настолько впечатлила, что он невольно качнул головой и тихо присвистнул. – Значит, о деле… Ты хорошо представляешь, насколько опасен Вешний?
– Хорошо, – ответила Вера странным тоном и отвернулась.
Кирилл так и не понял, отчего в ее голосе появился холодок. У него даже мысли не было, что Вера уже вправе ревновать.
Глава 78
ЧУЖОЙ МУЖ
Он не стал близко подъезжать к дому, свернул с дороги на обширную галечную отмель, засоренную плавунами, и заглушил двигатель. Несколько минут они молча сидели, глядя на шумную зеленоводную реку, покрытую белыми бурунами.
– Скорее всего его здесь нет, – сказал Кирилл, не желая напрасно обнадеживать девушку. – Но продавщица может признаться, когда он у нее был, когда и куда ушел. Мне она вряд ли что скажет. А тебе, если хорошо сыграть ревность и возбудить бабскую солидарность, может выдать многое. Ты сможешь сыграть ревнивую жену?
– Запросто, – ответила Вера серьезно.
– Женой еще не была, а сыграть сможешь? – скептически произнес Кирилл.
– А что такое ревность? Нормальная женская реакция на бабника, который шею свою на два оборота поворачивает при виде какой-нибудь задницы, обтянутой комбинезоном.
В ее словах так много было конкретики, касающейся лично его, что Кирилл посмотрел на девушку тем придирчивым взглядом, каким скульптор изучает голову натурщицы.
– Очень интересная тема, – произнес он. – Обязательно поговорим об этом на досуге.
– Если у меня будет желание, – ответила Вера и вышла из машины.
Они, балансируя на качающихся булыжниках, шли по пляжу. Чтобы нормально слышать друг друга на фоне ревущей реки, приходилось почти кричать.
– Ни за что не заходи внутрь, – предупреждал Кирилл. – И как следует заболтай хозяйку. Если вдруг увидишь его – сразу разворачивайся и беги к машине.
Забор, сложенный из крупной гальки, опоясывал небольшой двор и одноэтажный блочный дом, здорово смахивающий на магазин. В почве, напичканной камнями, ничего не росло, кроме ранней травы, зато хозяйка дома отвела душу на дешевом строительном материале. Из речной гальки была выложена летняя кухня с крытым мангалом и жаровней, беседка с тростниковым зонтиком, альпийская горка и даже собачья будка. Свирепый пес, проверяя цепь на прочность, начал драть голосовые связки, едва Вера зашла во двор.
Кирилл тем временем перемахнул через забор с тыльной стороны, где шумел спадающий с горы ручей. Прижимаясь спиной к стене, он дошел до угла, откуда мог наблюдать за Верой.
Никто не реагировал на истошный лай пса. Тогда Вера поднялась на крыльцо и постучала в дверь. Потом ударила по ней кулаком. Кирилл прижался к стене ухом, надеясь что-нибудь услышать. Шторы на окнах даже не шевельнулись. Никто в доме не подавал признаков жизни, кроме пса.
Вера развела руками и погрустнела. Но только она хотела сказать, что крючок оказался ржавым, а леска порвана, как за дверью раздался металлический звук. Кирилл едва успел снова спрятаться за углом. Дверь приоткрылась, и показалась нечесаная голова опухшей от сна молодой женщины. Кириллу пришлось приложить максимум воображения, чтобы узнать в ней продавщицу, с которой любезничал Вешний.
Вера отступила на шаг, подбоченила руки и посмотрела на продавщицу, как на дешевый товар с вьетнамского рынка.
– М-да, – произнесла она многозначительно. – Мой дорогой остался верен своим вкусам. Десять лет одно и то же. Ни кожи, ни рожи…
Ничего не понимающая продавщица часто моргала, морщилась и зябко поводила плечами.
– Что вам надо? – с раздражением спросила она.
– Ты знаешь, – весело произнесла Вера, поправляя волосы на плечах, – я вспомнила один анекдот. Я жена, мне положено, а вот ты ради чего с ним мучаешься?